«Мы имеем дело со “спящим институтом”, — размышлял в 2012 г. исследователь федерализма Андрей Захаров. — Не работающим, но и не упразднённым и, следовательно, готовым в какой-то момент пробудиться. Чем может обернуться для нас неминуемое пробуждение российского федерализма?». Институт федерализма за прошедшие годы скорее впал в кому, но не пробудиться он действительно не может: Россия при её размерах и многонациональности может быть только федерацией, причём демократической. Попытки это игнорировать приводят к кризисам, бесправию (смотрим на протесты в Башкортостане) и в конечном итоге — к войне. Гражданское общество это явно ощущает, отсюда столько дискуссий о том, как должна быть устроена Россия, чтобы быть безопасной и для, себя и для соседей. «Рефорум» уже публиковал фундаментальный доклад доктора политологии Ирины Бусыгиной о рисках и издержках федерализации, а теперь предлагаем взгляд на рефедерализацию Александры Гармажаповой, президента фонда «Свободная Бурятия». Среди прочего, Александра показывает, почему федерализация выгодна не только регионам, но и столицам и почему главное, чем сейчас стоит заниматься, — это самообразование. В январе Александра представила доклад на дискуссии, которую организовали «Рефорум» и проект «Первым рейсом». Вот её краткие тезисы.
Сегодня Россия не федерация, а унитарное государство, где мой регион Бурятия доведён до нищего состояния центром, полностью зависим — и потому оказался поставщиком человеческих ресурсов на войну. Я выступаю за федеративное устройство — это, может быть, не идеальная модель, но единственно возможная и оптимальная. Свою личную задачу я вижу в попытке создать мост между регионами, в частности национальными республиками, и центром. Я родилась в Бурятии, воспитана в Петербурге. Я могу на столичном языке доносить, чего хочет Бурятия и другие.
Много говорят, что национальным республикам, и моей Бурятии в том числе, необходимо требовать независимости. Но не упоминают, что в Бурятии только 30% бурят, а 70% русские, что буряты также живут в Забайкалье и Иркутской области (а значит, физическое отделение никак им не поможет). В Бурятии всё так переплетено! Ты можешь увидеть человека со стопроцентно азиатской внешностью — а его бабушка русская. Или дедушка-бурят обнаружится у человека с совершенно славянским лицом. Я за то, чтоб будущее Бурятии, как и любого другого региона, определяли её жители вне зависимости от этноса.
Очень легко разыграть национальную карту, сказать, что одни нации плохие, вторые хорошие. Но задача реформаторов — сделать жизнь комфортной для всех, не играя на нездоровых чувствах. Честь Бурятии защищала Наталья Филонова, женщина с совершенно славянской наружностью — её посадили почти на три года за якобы нападение на полицейского с шариковой ручкой. В Бельгии ты в Брюсселе говоришь на французском, отъезжаешь недалеко — и все говорят уже на голландском. Там есть два парламента — отвечающий за культуру и языковую политику и отвечающий за административные функции. Может быть, что-то подобное подойдёт и бурятскому народу, разбросанному по трём регионам.
А ещё говорят, что регионам нужно больше полномочий, больше, чем у центра, — но мы помним, к чему это привело в 90-е, как некоторые регионы начали шантажировать Кремль. Поэтому я считаю, что базой национально-территориальной федерации должна стать политическая культура. Сильным должен быть и центр, и регионы, а шантажировать вторую сторону должно быть признано дурным тоном.
Нужно ли перекраивать границы регионов? Вопрос максимально чувствительный для национальных республик; мы видели, что было в Ингушетии и Северной Осетии после распада СССР. На первом этапе рефедерализации границы лучше не трогать: в этот момент нужны реформы, которые не вызывают таких больших споров. Когда модель устоится, можно включать вопросы, которые могут вызвать дискуссии, например вопрос о границах (понятно, что находиться в том, что без опоры на реальность начертили советские администраторы, не очень продуктивно): их в любом случае не избежать, и их не нужно бояться. Самый плохой вариант — попытаться замести их под ковёр, как сейчас.
Нужно пройти между Сциллой и Харибдой, а для этого — исходить из конкретных обстоятельств в регионах. Путь сверху вниз будет опять искусственный, а мы хотим, чтобы федерация появилась гармонично, естественным образом. ФРГ и США были созданы снизу, 80 с лишним регионов России регионов появились сверху, росчерком чьего-то пера. В новой федерации должно быть право народов на самоопределение посредством референдума с привлечением международных наблюдателей. Гренландия, например, может в любой момент объявить независимость от Дании, но ей выгоднее жить в составе королевства. К чему-то такому мы должны стремиться.
Сильная федерация — та, где защищены права граждан. Это большое государство, где каждый чувствует себя его важной частью. Федерализация связана с демократизацией, одно без другого в России невозможно. Предложение создавать федерацию снизу, проводить в субъектах референдумы, чтобы каждый из них сам определил, какой судьбы он хочет, озвучивал ещё Андрей Сахаров — он даже написал конституцию этой новой федерации, Союза Советских Республик Европы и Азии.
Меня поражает, что в учебниках истории мало уделено теме депортации народов в СССР: если у нас нет сочувствия друг к другу, о каком общем будущем мы можем говорить? Все ошибаются. Проговаривание исторических ошибок — не повод устроить мордобой на тему плохих поступков чьих-то предков. Если ты знаешь своё прошлое, ты имеешь представление о том, кто ты, в тебе есть внутренний стержень.
Я вижу две крайности: отрицание колонизации (мол, Россия появилась добровольно) и попытку деколониальных активистов снять ответственность с представителей их народов. Но вот факт: в 70-е гг. Кремль предложил языковую реформу — убрать родные языки из школ. Несколько регионов выступили против (например, Татартстан и Саха). А Бурятия в лице руководителя республики Андрея Модогоева реформу активно продвигала. Нынешний глава, Алексей Цыденов, тоже этнический бурят. Он хоть и поставлен Путиным, но имеет субъектность и совершает преступные действия — в частности, отправляет бурят на войну. Это болезненный момент, но всё это нужно помнить и изучать.
Каждая нация нуждается в героях, собственно, они её и формируют. В нынешней России героем объявлен Евгений Пригожин. У будущей России должны быть новые герои — Андрей Сахаров, Галина Старовойтова, убитый в 20 лет антифашист Тимур Кочарава.
Сегодня некоторые носители языка стыдят бурят, которые только учатся говорить по-бурятски: мол, у тебя ужасный акцент, лучше молчи. Но то, что ты не знаешь родной язык, не твоя вина: в Бурятии нет языковой среды, язык не учат в школе. Языковые конкурсы и курсы не очень помогают, когда вокруг никто не говорит. Важно поддерживать друг друга в плане изучения языка: то, на каком языке ты думаешь, формирует твоё сознание. В новой федерации должна вестись очень большая работа по поддержке родных языков.
После распада СССР больше 60% налогов оставалось в регионах, меньшая часть шла в центр. Владимир Милов в моём докладе обращает внимание на то, что Путин, прежде чем отменить выборы губернаторов (якобы из-за трагедии в Беслане), внёс существенные изменения в бюджетный кодекс: экономическая автономия отнималась вместе с политический. Справедливо возражают, что экономическая автономия приведёт к тому, что часть регионов не сможет себя содержать. Некоторые эксперты, с которыми я общалась для доклада, предлагали: пусть регионы, которые на первых порах не могут себя экономически содержать, просят помощи у более сильных, пытаются вместе карабкаться наверх, к нормальной федерации. А если не получится заручиться поддержкой соседей — то можно просить помощи у центра в обмен на часть автономии.
Российская оппозиция в изгнании часто москвацентична, её взгляд — это взгляд из столицы в регионы; я это понимаю, я так же смотрела на регионы, когда жила в Петербурге. Часто слышится риторика: мы хотим выслушать регионы, но они недостаточно образованы, не так формулируют. Регионы отвечают той же монетой: мол, вы там в столицах сидите, умничаете, у вас нет таких проблем. Но диалог с регионами должен идти на равных, и если для этого нужно переучиваться, как минимум учиться говорить понятно, значит, надо это делать. Хочется, чтобы дискуссия была интеллигентной. Я бурятка, выросла в Петербурге, и мне одинаково дико слышать и что все буряты дикари, и что в Петербурге живут одни расисты, имперцы и шовинисты.
Должны появиться новые точки притяжения на карте, не только Москва, которую все ненавидят, но все хотят туда переехать (и по остаточному принципу Петербург). Должны появиться кластеры по аналогии с Германией и США, где каждый город или регион силён чем-то своим: там все понимают, что Вашингтон для политики, Нью-Йорк для бизнеса и моды, Лос-Анджелес для шоу-бизнеса и кино, Сан-Франциско для IT, Бостон для обучения и пр. В России уже есть уважаемые научные центры — например, Новосибирск и Екатеринбург, их потенциал надо развивать и искать, чем сильные другие города.
Есть ли запрос на федерализацию от исконно русских регионов, а не только национальных республик? Есть — я слышала его от очень многих экспертов из Петербурга. Федерализация выгодна всем, это не история про то, что национальные республики будут жить хорошо, а Архангельск, Москва и Мурманск — плохо; всем регионам хорошо, когда есть политическая и экономическая субъектность, хорошо, когда есть автономия и возможность самим определять своё будущее.
Один московский политик с бурятскими корнями как-то сказал мне, что он не против отделения Москвы и Петербурга, а остальные регионы пусть делают, как хотят. Другой знакомый, с Урала, возразил: пусть сначала Москва метро в Екатеринбурге построит, а потом пусть отделяется. Это региональный патриотизм, желание добра своему городу, региону. На него можно опираться.
Что мы можем сделать прямо сейчас для рефедерализации России? Те, кто в России, могут сохранить себя, своё ментальное здоровье. Не сесть в тюрьму.
Всем нам очень важно много заниматься собственным просвещением, изучать, что такое тот же федерализм, как он работает, как работает демократия. Иначе при всём энтузиазме ничего не получится. Учиться выстраивать коммуникации со стейкхолдерами, экспертами.
Все ждут какого-то лидера, который придет и спасёт, а если не спасёт — то это он плохой, а не мы. Нам, хотя бы тем, кто в изгнании, пора перестать ждать этого лидера, научиться мыслить федеративно и возделывать свою поляну. Мы в «Свободной Бурятии», например, работаем только по своему региону, я могу компетентно рассказать, что там происходит. Чем больше концентрации на том, что ты можешь сделать для своего региона, — тем эффективнее с точки зрения федерализации.
Нам правда не повезло, но это не конец. Нас, очень разных, многое объединяет, общего у граждан России больше, чем различий. Мы можем интеллигентно (!) это объяснять и беречь это чувство сопричастности. Я во введении привожу идиому на бурятском — она переводится «не опускай руки», а дословно «не теряй своё сердце». Важно понимать, чего мы хотим, иметь образ будущего.