В октябре мы придумали спецпроект «Перекрёстки», опубликовали там четыре материала – и к пулу авторов внезапно присоединился Михаил Ходорковский. Причём помимо собственной воли. Дело в том, что его новая книга «Как убить дракона? Пособие для начинающих революционеров» (расширенная версия «Гардарики», вышедшей в 2020-м) посвящена ответу на тот же вопрос, к которому мы обращаемся в рамках спецпроекта: какие развилки и перекрёстки, какие опасности и возможности возникнут на пути российского общества в будущее после всего того, что с ним случилось за последние годы.
В рамках спецпроекта уже вышли policy paper Василия Гатова «Критический взгляд на перемены», реплика Ивана Сигала «Кто рисует границы перспектив для России», тревожное предупреждение Сергея Ерофеева «Как война в Украине может перейти в войну в России» и концептуальный текст Остапа Кармоди о том, как у русских в очередной раз ничего не выйдет нормально «Почему Россию не получится обустроить – только обезвредить».
Тема и содержание новой книги Ходорковского явно примыкают к нашей дискуссии. Тем более что это масштабная работа, в которой Михаил Борисович предстаёт во многих ипостасях – и как политический мыслитель и интерпретатор, и как управленец высокого уровня, делящийся опытом, и как мечтатель-визионер, чей полёт фантазии опережает даже смелые мечты.
Часть первая: революция для государства
В фокусе период, который Ходорковский определяет как постреволюционный. Период «временного правительства», перед которым стоит большой список задач – от построения хотя бы относительно легальной системы управления до создания условий развития в революционном хаосе, условий для рождения многопартийности, федеральной и региональной политики, разрядки международной напряжённости и т.д.
Масштаб работы, которую автор вёл со времён своего тюремного заключения и до последних дней перед публикацией, впечатляет. Ходорковский подумал о многом, что ускользает даже от въедливых аналитиков. Какие-то идеи ему подсказывал предпринимательский, а какие-то – советский опыт; в некоторых главах видно, что предложения рождались трудно, в самокритике, в других мысль автора давно устоялась и спокойна.
Ходорковский предлагает читателю два концептуальных инструмента, которые помогают ему увидеть смысл в дальнейших рассуждениях. Первый – модернизированное понимание революции, ревизию марксовой, ленинской и прочих версий теории с учётом того, как изменился мир, какими стали криминально-милитаристские диктатуры в XXI веке (Россия, Беларусь, Венесуэла). Классовый и даже социальный компонент в дефиниции революции исключается: по Ходорковскому, революция – это общественное, гражданское свержение диктатуры, возвращение народом как носителем суверенитета своего права определять правила, которые выше Конституции. Это определение исключает важнейшее марксистское понятие гегемонии и исходит из предположения (Ходорковский возвращается к нему позже), что в социуме нового века стремление к демократическому устройству объективно – так и хочется добавить «потому что оно верно».
Фактически, говорит Михаил Борисович, для проектирования будущего следует исключить из анализа конкретный механизм революции
Второй инструмент, с помощью которого автор «узаконивает» для читателя свои предложения, – отказ от детализации, как именно случится распад путинской системы, когда и при каких обстоятельствах это произойдёт. Фактически, говорит Михаил Борисович, для проектирования будущего следует исключить из анализа конкретный механизм революции. В главе 4 «Точка невозврата: улица или командные высоты?» эмоция революции, как в классическом crescendo, нарастает: «Революция – дело серьёзное, и играть в неё нельзя. Не уверен – не обгоняй историю. Не готов идти до конца – не выходи из комнаты, не начинай движения, оставайся на месте. Не зови людей на улицу, если не знаешь, по какой улице и куда им надо пойти, и не готов идти впереди. Но если позвал – не останавливайся, в том числе перед жертвами, иначе этих жертв будет ещё больше, а самое главное – все они будут напрасными. Если чувствуешь себя на это способным, то готовься. Революция – это профессия. Как и любая профессия, она не любит дилетантов. Готовиться – значит в том числе додумывать вещи до конца, не пугаясь выводов, которые могут оказаться жёстче, чем всем нам бы хотелось».
А в начале главы 5 «Как организовать новую власть: конституционная или декретная демократия?» вопрос, как именно удастся победить, оказывается решён автоматически, и Ходорковский переходит к обсуждению задач временного правительства в послереволюционный период.
Где «Аврора»? Где отряды революционных айтишников и дизайнеров, которые сметают ФСО и входят в Кремль? Конечно, ирония неуместна: мрачная, мерзкая фигура Путина действительно загораживает от всех нас любую детализацию того, как, в какой момент и с какими непосредственными последствиями случится тот самый «переход власти».
Можно додумать промежуточную главу, 4 и ¾, и описать революцию так: некая сила, общественная или существующая внутри государства, сметает верхушку путинского режима в рамках умеренно насильственной революции в Москве. Всё это происходит относительно быстро, и хотя бы часть силовой администрации подчиняется новой власти, обеспечивая её моментальное укрепление хотя бы до такой степени, чтобы начать разбираться с насущными проблемами.
Если принять это – ненаписанное Ходорковским, но явно подразумеваемое (это читается во многих других частях книги), – предположение и согласиться с тем, что ограниченная революция теоретически и практически возможна, то всё дальнейшее содержание книги «Как убить дракона?» можно и нужно воспринимать всерьез. Это рациональная модель, позволяющая попасть из одной теоретически возможной точки политического пространства в другую, за которой перспектива нормального демократического развития, с поставленными в нужных местах сдержками и противовесами, становится реальной.
В главах с 5 по 9 «переходный план Ходорковского» изложен логично, стройно и продуманно – с некоторыми колебаниями в части того, как будущей переходной России строить отношения со своими силовиками. Автор не хочет оттолкнуть (возможно) существующие части чекистского, полицейского и судебно-прокурорского сообществ, которые могли бы «встать на светлую сторону». Высокопрофессиональный и достаточно авторитарный менеджер, Ходорковский верно описывает те неизбежные колеи, из которых нужно выбираться, те канавы и даже незакрытые «люки», в которые легко свалиться новой и относительно неопытной власти.
Центральные для МБХ экономические идеи изложены в главах 10 и 11, посвящённых новому экономическому порядку и социальной справедливости. Понимаю (и уверен, так как лично знаком с автором много лет), что эти строки написаны если не кровью, то точно холодным потом. Единственный из олигархов ельцинской поры, Ходорковский давно и прямо говорит о том, что результаты приватизации следует пересмотреть. Каждое слово в этом специально политически упрощённом разделе его манифеста продумано. С точки зрения прикладной демократической политики это идеальная policy paper – бери, разрезай на решения, законы, инструкции, согласовывай и воплощай. Но это только один из вариантов. При том, что Ходорковскому (как и мне, честно говоря) он кажется максимально общественно полезным и ценным, думаю, что другие экономисты, политики или практики экономики, освободившись от коррупционных, идеологических и прочих ограничений, смогут предложить иные версии де/ре/приватизации в интересах социального большинства, которые будут ничем не хуже.
Единственный из олигархов ельцинской поры, Ходорковский давно и прямо говорит о том, что результаты приватизации следует пересмотреть
Если кратко, идея МБХ в том, чтобы природная рента, которой до сих пор безраздельно распоряжается криминальная клика в Кремле, а также конфискованное у неё производительное имущество превратилось в национальный пенсионный фонд с персональными накопительными счетами для всех граждан. В мире есть действующие модели таких решений, и даже для большой страны (как Россия) это вполне посильное национальное нововведение; через такую де/ре/приватизацию в общество может вернуться вера в социальную справедливость, а рабский патернализм, во многом определяющий психологическую власть путинского режима, начнёт расшатываться.
Часть вторая: государство после революции
Вторая часть книги называется «Как не завести себе нового дракона?», посвящена идеям для переходного государства и отчасти долгосрочным идеям государственного строительства.
Многое из написанного Михаил Борисович артикулировал давно, почти 18 лет назад в своей статье «Левый поворот». С учётом новых знаний (и новых печалей), которые принесли прошедшие годы, автор задаётся вопросами государственного устройства, которые имеют историческое и философское значение – начиная от проблемы выбора между имперским и национальным государством через территориальное устройство к определению будущей властной конструкции и её правовых и организационных принципов.
МБХ уверен, что родившаяся в ХХ веке политическая парадигма «левый-правый» не просто устарела, а вредит и теоретически (ограничивая мыслителей давно истлевшими границами противостояния двух систем), и практически (обеспечивая политических оппонентов ярлыками «левак» и «консерватор», не говоря о крайних вариантах типа «левый террорист» и «нацист»).
Современная политическая парадигма даже в придуманное Инглхартом пятимерное пространство взглядов не очень вписывается, не получается его описать и в устоявшихся терминах классовой теории. Ускорилась эволюция политических режимов и идеологий, изменились традиционные формы гегемонии (экономической, политической, религиозной). В чёрно-белой (или, скорее, чёрно-красной) картине стали появляться оттенки столь противоречивые и невнятные – как, например, «идеология» путинского режима, – что от них просто невозможно «отстроиться», сделать всё наоборот, конкретизировать революционные лозунги, даже обеспечить идейную внешнеполитическую изоляцию.
Ходорковский даёт ответы на поставленные собою же вопросы. Конечно, говорит он, Россия будущего – это национальное государство русских, открытое для других народов и культур, если они хотят присоединиться/остаться в составе России. Это парламентская республика, в которой правительство формируется парламентским большинством, подотчётно парламенту и контролируется – во избежание авторитарных тенденций – не только независимой судебной системой, но и дополнительным контрольным органом, Госсоветом, который формируется регионами.
Радикальное предложение Ходорковского в отношении территориальной организации будущей России изложено в его книге «Гардарика»: он предлагает отказаться от исторических моделей и отдать полномочия формирования регионов городам-мегаполисам, центрам локальной политики, бизнеса и движения товаров и сил. В идеале Ходорковский видит 30 «новгородских республик» с сильными лидерами и успешной местной экономикой, которые сознательно содержат федеральный центр. (С похожей, но ещё более радикальной идеей выступил наш автор Остап Кармоди.)
Другие ответы вполне предсказуемы. Правовое государство лучше и разумнее «диктатуры закона», демократия лучше самой благонамеренной опричнины, национальные интересы (особенно если выбор сделан в сторону нации-государства, а не империи) превалируют над геополитическими амбициями. В выборе между справедливостью и милосердием (под которым МБХ подразумевает эмпатию) второе важнее.
Отдам должное автору: предлагая свои ответы на эти философские и организационные вопросы, он не отбрасывает аргументы в пользу другого выбора, а анализирует их. Именно поэтому в главе о выборе между имперскими геополитическими амбициями и национальными интересами он специально отвлекается на анализ причин, по которым российское общество после 2000 года дружно «заболело» версальским синдромом. В главе о справедливости и милосердии Ходорковский снова, уже с нравственных позиций, возвращается к проблеме люстраций в отношении силовиков, «опоры режима», и выдвигает аргументы и за, и против – делая выбор и умом, и, что удивительно, сердцем: «Страсть борьбы, желание отомстить, желание увидеть упырей пригвождёнными как минимум к позорному столбу понятны и во многом оправданны. Режим сам провоцирует чувство ненависти и неприятия у оппонентов. Но если, глядя в будущее, мы будем руководствоваться исключительно этими эмоциями, то далеко не уйдём. В конечном счёте выиграет тот, кто сможет подняться над эмоциями и даст шанс всем поучаствовать в создании новой, открытой России».
Заключение и о заключении
Финал «Как убить дракона?» – мощное публицистическое высказывание о необходимости возвращения России и её народа в Европу, воссоединения с цивилизацией, которая нам, без сомнений, ближе и понятнее, чем восточные варианты. Это манифест русского европейца, не написанный, а выкрикнутый: как и многие политики, мыслители, неравнодушные люди, Ходорковский чувствует, как криминальная, преступно-военная ржавчина разъедает натуральную связь между Россией и Европой, бросая слабую и морально разлагающуюся страну в объятия далеко не дружественного на самом-то деле Китая.
Прекрасная Гардарика новых ганзейских городов России может выглядеть как парад жестоких националистических диктатур
Есть и другое заключение – то, что возникает у читателя. Какие-то свои замечания я изложил выше: нет главы о том, как именно будет выглядеть революция, о неизбежности которой говорит автор, слишком много намёков на необходимость учитывать в будущем мнение чиновников, силовиков и даже прихлебателей режима, которые выберут «хотя бы нейтралитет» по отношению к революции и её последствиям.
Но есть и ещё один момент. В интервью «Медузе» в день выхода книги Ходорковский прямо говорит, что аудитория «Как победить дракона?» – россияне старше 40, молодёжь в меньшей степени: составные части мировоззрения у тех, кто застал СССР и кто его никогда не видел, разные. Я младше МБХ всего на два года, но и мне сложно сформулировать заключение на его книгу.
Это манифест взглядов и возможных действий, как сам Ходорковский пишет в финале: «Я делаю свой взнос в эту работу. Кто сможет – пусть сделает больше и лучше». Но это и персональная, отчасти идеалистическая партитура действий и решений, которые могут быть осуществлены, если изменение власти в России произойдет революционным путём. Отмечу ещё раз: автор считает революцию и последующее обнуление предрешёнными. Книга исключает или упоминает вскользь альтернативные сценарии, которые могут реализоваться с примерно такой же вероятностью, как и верхушечная (что уж греха таить) скоротечная революция. Например, Ходорковский несколько раз говорит о том, что революция не должна развиться в гражданскую войну – но ведь гражданская война может начаться и без всякой «большой» революции? Прекрасная Гардарика новых ганзейских городов России может выглядеть как парад жестоких националистических диктатур с центростремительными вихрями. В конце концов, может случиться и гибридный переход, когда какой-нибудь сознательный генерал, начитавшись Ходорковского и других строителей будущей виртуальной России, совершит тот пресловутый мятеж, который «не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе», и, оставаясь диктатором, осуществит «повестку справедливости» (и будет любим народом за это, как и за виселицы с коррупционерами), а гипотетическую Гардарику заменит неофеодальным режимом.
Книга МБХ – это сочетание манифеста и провидческого описания желаемого, даже необходимого будущего России. Она не обязана заглядывать в потенциально тёмные углы «прошлого в будущем». Но и замалчивать их, прокладывая прожектором путь в новую Перестройку без ошибок, нельзя.