Гостья свежего выпуска подкаста «Агенты перемен» – больничный клоун Лерика Пивненко. Она рассказывает, как работают и в каких ситуациях реально помогают больничные клоуны, как приучить к себе врачей и почему это прекрасно, когда вас (сознательно) пугают дети. Мы публикуем выжимку из беседы.
О своём клоуне Тик-Таке
Я его называю другом. Мне семьи стали писать и говорить о том, что я для них стала другом. Причём говорят и те, кто поборол болезнь, и те, у кого дети ушли от онкологии, в которой я работаю. Cтать другом в эти очень сложные минуты непросто, как это делает мой клоун Тик-Так, я не всегда знаю. Чтобы попытаться понять, веду клоунский блог в инстаграме и описываю ситуации, которые произвели на меня впечатление. Может быть, пригодится коллегам из разных стран и городов.
О жизни с красным носом и без
Есть чёткие дни в отделениях, где меня точно ждут, несколько лет подряд туда хожу. Одна из больниц – это онкология на Каширке. Там два отделения: условно взрослое и условно детское, 40 палат. В детском малыши от рождения и до 5–6 лет, во взрослом больше подростков. По средам я туда ездила [до пандемии]: со вторника уже настраивалась, с вечера собирала костюм, клоунские очки, рюкзак с реквизитом (мыльные пузыри, шумелки-звенелки, музыкальные инструменты, которые не тяжело принести в больницу, перчаточные игрушки…).
Захожу в гримёрку, умываюсь, мою руки с мылом, переодеваюсь, беру рюкзак и говорю перед выходом вот такие слова: «Господи, пожалуйста, помоги мне благодаря моим талантам и способностям делать себя и людей счастливыми». Надеваю нос и выхожу из гримёрки, уже не Лера, а клоун Тик-Так.
Главная задача людей, которые идут в больницы с красным носом, – помочь через игру, чтобы ребенок сам и не заметил
Я не показываю спектакль. Главная задача людей, которые идут в больницы с красным носом, – помочь через игру. Помочь так, чтобы ребенок сам и не заметил. Это не про доброту и не про сердечность, это про то, как здорово сделать свою работу.
Самое важное – быть всё время в импровизации, в желании понять, что нужно этому ребенку, и это в игровом пространстве ему дать. Однажды говорили о том, что «я хочу на море». Тут же пели песни про море, соседи кричали как чайки, другие соседи делали звук ветра, третьи звук волн. Так мы игровыми способами вспоминаем, что есть причины для радости даже в больнице и уж тем более за её пределами.
Образ родился: они в космосе или на другой планете, а тут появляется персонаж, который помнит, как восходит солнце, что такое зелёная трава, как поют птицы. Клоун приходит и говорит: «Вы же любите своих друзей? Любите. А фрукты? Отлично. А давай ещё поиграем? А давай мультики вместе посмотрим? Про комиксы поговорим». Тем столько, сколько детей и их интересов.
Для меня это не волонтёрство, а именно работа: найти подход к каждому очень сложно. Любое слово, любое действие может вызвать противодействие, и надо быть максимально осторожным. Это кажется – пришёл, переоделся и пошел балагурить. Нужно быть включённым на 200%, чтобы заметить: тут недовольная лифтёрша, тут усталая мама, тут врач, тут по телефону говорят, тут есть не хотят. И это всё суметь обойти, к кому-то подойти, где-то сказать доброе слово, где-то улыбнуться, где-то как будто меня нет. Это настоящая пахота в хорошем смысле.
Для меня это не волонтёрство, а именно работа: найти подход к каждому очень сложно
У меня есть любимый перчаточный друг Виталий Палыч Хомяк. Когда дети очень боятся, я могу достать Виталия Палыча и из-за тумбочки, из-за двери [показать], чтобы ребенок на него посмотрел, чтобы с ним поговорил хомяк: «Ой, здравствуйте, а как вас зовут? Я Виталий Палыч. У меня тут клоун со мной ходит, вы его не видели? Нет? Ну и ладно, я его сам потом найду».
Иногда маленькие дети [сами] начинают меня пугать. Им так нравилось, как я боюсь, что они хохотали так, что вся палата хохотала вместе с ними. Мамы недоумевали, а я говорю: «Да всё нормально, ему здорово, что он не один боится».
О помощи в процедурке
Когда я начинала в 2012 году, врачи в разных больницах говорили: «Чего они приходят, у нас тут своя работа, а эти мешают и портят». Но когда им родители стали говорить: «Ой, а у нас был клоун и там так здорово было» или «Мы перестали плакать», [то врачи увидели,] что не дурак какой-то пришёл, а человек с хорошими намерениями, который помог сгладить серьезную ситуацию.
Врачи, родители, клоуны, дети – мы все нужны друг другу. Я иду как-то по отделению онкологии, ко мне подходит и врач и говорит: «Мы сейчас [с мальчиком] в процедурку пластыри менять, пойдём с нами». Когда врач отвернулся, я мальчику на ухо сказала: «Если тебе будет очень больно, сжимай мою руку». Мы продолжили дальше болтать, и на секунду он сжал мне руку так, что я чуть не вскрикнула: пластырь от тебя отдирают – не очень приятно. Вроде ерундовая ситуация, но все равно я пригодилась.
Хорошо помню, как я с мальчиком трёх лет пошла в процедурный кабинет, мы провели там 40 минут, меняли трахеостому. В первую секунду у меня подошёл ком к горлу. Я поняла, что если мне сейчас станет плохо и мальчика бросят и начнут заниматься клоуном, это будет немножечко не то, ради чего я пришла, и собрала остатки воли в кулак.
Я поняла, что если мне сейчас станет плохо и мальчика бросят и начнут заниматься клоуном, это будет немножечко не то, ради чего я пришла
Однажды мы сидели и общались с девочкой, заходит врач и говорит, что у неё завтра операция. Девочка начинает рыдать. Уйти я уже не могу, потому что я пришла сюда, чтобы помогать в таких ситуациях. Подхожу, подбираю слова, и она мне сквозь слёзы говорит, что если завтра операция, её снова лишат красивых волос. И мы с ней полчаса проводим, она успокаивается.
[Другая] девочка-подросток мне рассказала: «Я не могла себя принять без волос, но после того, как ты мне сказала, что я красивая, я стала на себя смотреть по-другому. Я себе стала говорить не «Боже, какой ужас», а что отрастёт, всё хорошо». Я очень горжусь тем, что в период, когда ребенок не знает, где взять поддержки, её можно взять у клоуна.
О страхе перед клоунами
Многие взрослые друзья мне пишут: «Я до тебя клоунов боялся». Когда вышел фильм «Оно», новые подростки, которые не знали ещё про клоуна Тик-Така, пару раз мне говорили: «О, Оно!». «Я не знаю никакого Она, я вот Тик-Так, давай знакомиться». Неприятно, что клоуна, действительно светлого, хорошего персонажа, вот так очерняют. Когда вышел Джокер, то же самое – там же история про больничную клоунаду. Ребят, если вы про это ничего не знаете, не надо лезть, пожалуйста. Я ничего не понимаю про политику, я и не лезу. Я ничего не понимаю про автомобили — и ни слова не буду говорить.
О работе вне больниц
Я работаю с фондами, они приглашают на разные свои мероприятия, например, фонд «Дети-бабочки». Моя задача на мероприятии — находить детей, которые устали, загрустили, что-то их обидело: у сцены не стоят, в мастер-классах [не участвуют]. Находить и возвращать в атмосферу радости, добра и веселья.
Я веду свой клоунский блог не чтобы стать известным блогером, а чтобы люди знали: когда придёт болезнь, не важно какая, вот сейчас коронавирус, не надо думать, что всё, жизнь закончена. Поддержите друг друга, поговорите о чём-то хорошем. Мне тоже страшно, давайте вместе бояться – помните, как котёнок Гав? Только в любви и поддержке можно выплыть из сложной ситуации.
Я веду блог, чтобы люди знали: когда придёт болезнь, не важно какая, не надо думать, что всё, жизнь закончена
В начале коронавируса меня пригласили работать продюсером на портал «Открытое НКО». Это организация объединяет НКО и СМИ по всей России: у НКО есть о чём рассказать, много героев, историй и событий, [им помогают] профессиональные журналисты. Очень хочется, чтобы мы были ближе друг к другу. Больше открытости, больше доверия, потому что жить в ситуации, где я не доверяю своему государству, страшно.