«Рефорум» продолжает задавать экспертам актуальные вопросы. Сегодня спрашиваем о настоящем и будущем протестного движения.
Екатерина Шульман, политолог, доцент Московской высшей школы социальных и экономических наук (Шанинка)
Что будет дальше? Можно предположить, что после протестов сейчас наступит пауза. Но все, кто был арестован, оштрафован или задержан, надолго это запомнят. Если непосредственных поводов выражать затаённое зло у них в ближайшее не будет, то они вспомнят об этом осенью на парламентских выборах.
С точки зрения самой системы она соблюдает тонкий баланс между насилием, как в Белоруссии, и потаканием оппозиции: срок Навального небольшой, статья не политическая, за время протестов погибших нет.
Самим организаторам кажется, что они действуют изящно и не без гуманизма. Им трудно понять, как это выглядит со стороны.
Оценивая же реакцию властей сторонним взглядом, можно вспомнить медицинский термин «цитокиновый шторм». Это избыточная реакция организма на вирусную атаку, которая своей силой убивает носителя.
Евгений Иванов, сотрудник факультета социальных наук ВШЭ
Интересная тенденция новой волны протестов – активизация ранее пассивных регионов: Курск, Белгород, Брянск, Калуга, Воронеж и Тверь. Мы видим вовлечение этих городов в политический протест, прежде характерный только для Москвы, Питера и некоторых городов-миллионников. Это следствие поколенческого сдвига и изменений в медиа-потреблении. Даже развлекательные городские паблики затрагивают политические вопросы.
Действительно важное изменение – выделение небольшой в масштабах страны, но все же значимой группы убеждённых непримиримых противников действующей власти. Они готовы выходить на акции протеста при любых условиях, угроза наказания (штраф, физическое насилие, срок) их уже не останавливают, в отличие от рядовых протестующих и ситуативных участников.
Эта группа непримиримых была всегда. Часть из них, отчаявшись добиться искомых изменений, предпочла уехать из России, часть осталась. Сейчас эта группа увеличивается.
Как это обычно бывает, когда людей лично касается чрезмерное насилие или у них рушится бизнес из-за сверхдавления, они присоединяются к убеждённым противникам власти. Повторюсь, в масштабах страны их не так много, хотя в абсолютных числах это тысячи, если не десятки тысяч человек с их личными историями и судьбами.
Что будет дальше? Скорее всего, массовых протестов до лета не будет (если не случится больших поводов). Убеждённые противники действующей власти будут ослаблены, сочувствующие будут опасаться столкновения с судебно-правоохранительной системой, а большинству по-прежнему будет практически безразлично.
Александр Кынев, политолог, кандидат политических наук
В последний раз такая массовая география была в марте 2017 года после выхода расследования ФБК о Дмитрии Медведеве «Он вам не Димон», но тогда выходила в основном бессистемная молодежь. Сейчас вышли люди от 25 до 40, протестовали почти все областные центры, почти все города с населением более 100 тысяч человек. Об этом можно судить по списку задержанных.
Причём количество городов, в которых люди вышли на акции протеста, существенно превысило количество региональных штабов Навального – к штабам протесты не имеют прямого отношения.
В регионах по собственной инициативе вышло довольно много членов «Яблока», которые не поддерживают Навального лично. В Москве, Иркутске и Хабаровске в рамках частной инициативы вышли несколько коммунистов. Это свидетельствует о том, что мы имеем дело с накопленным общегражданским протестом.
Что будет дальше? Власть будет пытаться заблокировать работу штабов Навального и всей инфраструктуры оппозиции перед думскими выборами осенью 2021 года. Однако я считаю, что это ни к чему не приведет – вся агитация и так шла онлайн.
Посадка Навального развяжет руки власти. Пока он был на амбразуре, до многих других руки не доходили – власть не хотела вести слишком много войн одновременно. Теперь же повышаются риски для всех, кто ещё не попал под раздачу.