«Я понял: война – это чудовище, и я не могу его остановить. Но это чудовище и меня остановить не может – я могу продолжать делать что-то полезное, и я буду это делать», – говорил боснийский правозащитник Игорь Блажевич. Антивоенные кампании действительно не останавливают войны, но они влияют на уровень поддержки войны, на самосознание и состояние общества в целом. Наталья Баранова, журналистка, контент-директорка «Теплицы социальных технологий» и автор телеграм-канала «Переживание активизма», рассказала гостям Reforum Space Vilnius, как сегодня влиять на общественное мнение в России. Мы предлагаем краткий конспект встречи.
Наш фокус сегодня – на тех, кто взаимодействует с аудиторией внутри России. Уехавшие редакции продолжают влиять на российское общество, наши цели остались прежними. Разница лишь в том, что у нас появилось больше способов адвокации в европейских институциях: мы, например, может открыто говорить, что не хотим технологической изоляции страны.
Чего мы хотим добиться антивоенными высказываниями?
Россия – очень большая страна, у каждого региона своя специфика, и даже мыслить в таких масштабах довольно трудно. Я хочу обобщить сложности, с которыми мы сталкиваемся, и обсудить, что с ними можно делать.
Карл Ясперс в 1946-м писал, что «Германия сможет прийти в себя, если мы, немцы, через общение пробьёмся друг к другу. Если мы научимся действительно говорить друг с другом, то только при сознании, что мы очень различны». Я веду тренинги по ненасильственной коммуникации, и самый популярный запрос участников – «Как нам находить общий язык».
Для меня история про коммуникацию – это прежде всего история про формирование и поддержание сообществ. Игорь Блажевич, правозащитник, боснийский активист, поговорил с «Теплицей» в мае 2022 г. Получился программный текст для стратегии и тактики российского антивоенного движения, универсальные рекомендации по антивоенным кампаниям; Ирина Шихман сделала на его основе спецвыпуск о ненасильственном протесте. Я возвращаюсь к нему, когда не понимаю, как действовать дальше.
Так вот, Игорь чётко говорит: цель антивоенного движения – не остановить войну, войны останавливаются по другим причинам. Такова жестокая реальность, но она не означает, что мы не можем ни на что повлиять. Можем. Антивоенные движения создают пространство, где можно выразить иную точку зрения, донести её до максимального числа людей.
Цели антивоенного движения можно сформулировать так: продвижение гуманистических, демократических ценностей и концепции прав человека, выход из информационного пузыря и увеличение аудитории сторонников, борьба с пропагандой и борьба за ощущение «ты не один/не одна». Мы говорим о преодолении отчуждённости, о создании горизонтального пространства для кооперации и формирования политической агентности на месте аполитичности.
Война идёт больше полутора лет, антивоенная кампания у нас в активной стадии. Как и в начале войны, в российском обществе есть активные сторонники военных действий, пассивные сторонники, пассивные и активные противники. Игорь говорит о том, что перейти можно только в соседнюю категорию: пассивные сторонники могут стать пассивными противниками, пассивные противники – активными. Только с активными сторонниками войны работать сложно и достаточно бессмысленно (хотя успешные примеры и есть).
Мы не можем брать на себя ответственность за этих людей, не можем быть уверены, что информация будет воспринята или даже прочитала. Но мы можем её предоставить – например, если к нам в чат придёт с вопросом мать, протестующая против плохой экипировки мобилизованного сына.
Чтобы сдвинуть общественное сознание, нужны годы. Вам понадобится контент-стратегия и понимание, что её, возможно, придётся серьёзно корректировать.
Изучите свою целевую аудиторию: чем специфичнее её таргетировать, тем большего успеха можно достичь. Когда вы сформулировали, с кем хотите работать, какой цели достичь, это очень фокусирует. Скажем, «донести антивоенную позицию до всех пользователей интернета» – слабый таргет. А вот «рассказать учащимся старших классов государственных школ об их правах и о том, как подаваться на альтернативную гражданскую службу» (у «Движения сознательных отказчиков» есть такая программа) – намного продуктивнее.
Социально-демографические показатели тут не помогут (к примеру, под описание «мужчина, старше 60, британец, богат, играет на музыкальном инструменте» подходят и король Карл, и Оззи Осборн). Вам нужно изучить свою аудиторию, её заботы и потребности, болевые точки, страхи и стремления. А также – где её найти, чем привлечь и как мотивировать. Вероятно, вам придётся идти в «Одноклассники», «Вконтакте» и WhatsApp, в форумы и «Живой Журнал». Телеграм очень популярен, но и WhatsApp популярен – а там почти ни у кого из медиа нет рассылки (есть у «Бумаги»). «Теплица» осознанно не уходит из «Вконтакте», там много антивоенно настроенных пользователей.
Когда мы нашли аудиторию, начинаем тестировать, что работает в общении, что не работает. Делаем эксперименты с форматами, рассылками, картинками. В процессе ваша стратегия может меняться – у проекта «Идите лесом», например, прекрасно прописанная стратегия сменилась полностью.
Отдельный болезненный вопрос – что делать с информационными пузырями. Эти пузыри возникают и поддерживаются не сами по себе; соцсети часто разделяют нас вместо того, чтобы объединять. Автор понятия «информационные пузыри», интернет-активист Илай Парайзер писал: «Демократия требует, чтобы граждане знали точки зрения друг друга, но вместо этого мы всё более плотно окружены своими информационными пузырями. Демократия требует опоры на все доступные факты: меж тем нам предлагают не параллельные, а отдельные миры». Алгоритмы работают так, что вы видите всё больше похожей информации – а чем её больше, тем сильнее человек убеждается, что всё так и есть.
От того, какая у вас модель телефона, зависит, какой браузер и соцсети вы используете – на это тоже нужно обращать внимание и предлагать установить, например, Google вместо «Яндекс Браузера». Наше окружение само этого может не сделать.
Нужно изучать, как устроены барьеры восприятия информации. И наблюдать за собой, не начинаем ли мы сами навешивать на людей ярлыки, как любит делать пропаганда. Например, я – иностранный агент, а значит, враг. А когда мы говорим «вата», кого мы себе представляем? Мы не видим личности за этим словом, отношение сразу предвзятое. И насколько демократично выстроены наши собственные проекты?
Что делать с этой разобщённостью? Бороться можно лично (изучая другие мнения) и технически (влияя на алгоритмы, отключая автоматическую сортировку ленты). Можно заниматься просвещением: делиться знаниями об информационных пузырях, о критическом мышлении, ненасильственной коммуникации. Наконец, можно придумывать новые способы дистрибуции контента (карточки, shorts, pdf). Газета «Женская правда», которую делает Феминистское антивоенное сопротивление, мимикрирует под привычную районную газету. Художники делают открытки с антивоенными текстами, мало отличимые по виду от тех, что люди постоянно посылают друг другу в WhatsApp. Мне очень нравится бот «Это временно»: там есть список стандартных аргументов пропаганды и их подробное опровержение, а также общие рекомендации, как вести разговор о войне с теми, кто с ней согласен.
Очень серьёзный момент – как поддерживать связь, как технически распространять альтернативный контент. Когда случился мятеж, мы готовились к шатдауну, экстренно раздавали VPN (я за три часа раздала их 250), рассказывали про сервисы, где можно создать свой сервер и самим потом раздавать VPN.
Мы сталкиваемся с большими комплексными вызовами: это вопрос не только контента, но и политической системы, институтов, которые работают или не работают, ресурсов, которые тратятся на гражданское общество или пропаганду. Я часто думаю о том, на чём мы фокусируемся: на том, что нас разобщает, или наоборот. Хотя в чём-то мы расходимся, общего у нас больше. У меня сильная вятская идентичность, и когда началась мобилизация, я пришла в группу, созданную моими одноклассниками, сказала, что хочу и готова им помогать, и пригласила в чат в телеграме. Там мы делились контактами тех, кто занимается релокацией, обменивались информацией. Я там до сих пор модератор. На экстренный случай – очень полезная вещь.
Способов легально защитить себя очень много, способов ненасильственного сопротивления тоже много. Люди постепенно учатся отстаивать себя, свои права: как минимум это позволяет выиграть время. В сфере безопасности нарабатываются новые практики; появляются новые протоколы. Если вашей команде нужен аудит или консультация, обращайтесь в «Теплицу», наши специалисты вам помогут.
Всё, о чем мы говорили сегодня, – это очень простые вещи. Можно не верить, что такие маленькие шажочки что-то изменят. Но если будут включаться миллионы – в разных форматах, – это будет иметь большое значение. А нашей опорой в тяжёлой коммуникации могут быть наши личные ценности. Те, на которые мы опираемся каждый день.
Редакция позволит себе дать ещё одну цитату из интервью Блажевича:
«Я думаю, у гражданского общества в России должно быть разделение деятельности на два направления. Первое – документирование преступлений и принятие ответственности за ущерб, нанесенный Украине. И второе направление – это смена настроений внутри самой России. И понятно, что правозащитники и журналисты, которые занимаются первым направлением, никогда не будут популярны в России. А те, кто занимается вторым направлением и твердит о том, как эта война ослабляет Россию, разрушает российские семьи, ведет к обнищанию населения, никогда не получат поддержки украинцев и европейцев. Потому что и Украина, и Европа, конечно, ожидают, что вы будете говорить о вине и ответственности. Но тогда вам ни за что не сдвинуть настроения большинства от активной поддержки войны к пассивному сопротивлению».