В России живёт около двухсот народностей. На бумаге их права охраняются, на деле забота зачастую оказывается имитацией: мнение коренных народов никого не интересует, статус их языков подавляется. С началом войны в Украине проблемы обострились.
Чего хотят представители этих народов, кто защищает сегодня их права и как может выглядеть национальная политика после Путина – обсудили участники очередной дискуссии проекта «Рефорум». Полная версия беседы здесь.
Гасан Гусейнов, филолог, профессор Свободного университета/ Brīvā universitāte (Latvia)
Много говорят сейчас о возрождении имперского духа. Но никакого имперского духа в нынешней политике России нет. В СССР он существовал: в самом понятии советского сочетался наднациональный принцип и матрёшечная национальная организация. Идея же русского мира не имперская, а национальная, но натянута она на многонациональное сообщество.
Многие из тех, кто застал распад СССР внутри Российской Федерации, сочли себя обделёнными: ведь отныне они должны были обозначать себя как россияне и русские, а какие-нибудь татары или якуты одновременно могут быть и татарами, и россиянами. У них две сущности, а у русских одна: «Нас больше 85%, почему мы должны делиться идентичностью?». Потом Ельцин предложил республикам проглотить столько суверенитета, сколько они смогут. Так появилась фигура обиженного, у которого отняли ранее ему принадлежавшее и который хочет это вернуть – ведь на постсоветском пространстве вне России живет ещё столько русских, а значит, всё это тоже наше. Если кто-то из них не хочет быть русскими, как украинцы, их нужно заставить.
Потом появился термин «государствообразующий народ». Двумя словами русский мир объявил войну всем своим меньшинствам, которые ничего не могли этому противопоставить, и эта картина мира, увы, не вызвала ни у кого больших вопросов. Пример Чечни показал, что бывает, если республика следует совету Ельцина и берёт себе столько-то суверенитета: в горло этому желанию попала ракета, которой Ельцин убил Джохара Дудаева. Меньшинства замерли или же могли оказывать только пассивное сопротивление – вспомним печально известное самосожжение удмуртского историка Альберта Разина после того, как изучение удмуртского стало факультативным.
Александра Гармажапова, глава Free Buryatia Foundation
Не так давно я запустила на своей странице в Инстаграм флешмоб «Денацификация России»: попросила подписчиков делиться личными историями дискриминации по национальному признаку. Инстаграм у меня не очень популярный, я ждала историй 50. Получила за неделю 1500. Люди обращались ко мне как к терапевту, делились наболевшим. И не только калмыки, буряты, ингуши – те, кто внешне отличается. Пришли со своей болью удмурты, чуваши, русские немцы: как стыдно им было с советских времен говорить, что они не русские. Их родители скрывали свою национальность. Девушка вспоминала, как старалась встречаться только с русскими парнями – прикасалась таким образом к «высшей расе».
Мы – коренные народы – гораздо ближе к украинцам, чем к имперской идее русского мира
Мы говорим о защите русского в Украине – а кто защитит удмуртский в России? Мы – коренные народы – гораздо ближе к украинцам, чем к имперской идее русского мира. Над украинским смеялись, и ровно так же моему дедушке в Бурятской ССР говорили в очереди: «Не надо мычать на своем бурятском».
Сергей Ерофеев, старший научный сотрудник Polish Institute of Advanced Studies, профессор Rutgers University (USA)
Я большую часть жизни провёл в Татарстане, детство прошло в Марийской республике. Я видел, что СССР был расистской страной с подавленными комплексами. При Путине государство оказалось захвачено мафией, и преодоление этой незалеченной травмы оказалось невозможным. Нынешний русский национализм – это и есть расизм. Расизм может приводить не только к газовым печам. Не думаю, что тувинцы, буряты, дагестанцы специально оказываются на Украине в первых рядах и первыми гибнут, но это явно результат госполитики расизма.
Василий Гатов, медиааналитик и журналист, модератор дискуссии
Российский расизм очень специфичен – люди не столько возвышают русский народ, сколько унижают другие. Важна возможность сказать что-то неприятное, отметить разницу и ей унизить.
Дмитрий Бережков, редактор портала «Россия коренных народов»
Я думаю, Россия не осколок империи, она была и есть империя и сейчас начинает терять колонии. Признаков колониализма немало: коренные народы не спрашивают, как распорядиться их землёй, это решается в центре. Для них назначают фейковых представителей, которые поддерживают все решения власти. Когда ООН объявила десятилетие языков коренных народов, Россия провела больше всех мероприятий. Когда нужно представить регион и отчитаться, коренные народы достаются из пыльного чулана, танцуют и веселят публику. Когда не нужно, то никто не спросит народ, как использовать его реки и земли.
Война ужасно повлияла в первую очередь на коренные народы Украины – это огромная трагедия для крымских татар. Они пережили депортацию, в 2014-м часть уехала из Крыма в близлежащие районы Украины, сейчас они снова вынуждены уезжать.
Когда нужно представить регион и отчитаться, коренные народы достаются из пыльного чулана, танцуют и веселят публику
Коренные народы России тоже страдают от ситуации. Напрямую – когда их представители погибают на войне, похоронки приходят в национальные села. Это особая трагедия, когда и без того малочисленный народ получает похоронное письмо. Косвенно – от действий российских властей и санкций. Бизнес на их землях – а весь уголь, вся нефть и газ добываются на землях коренных народов – разрушает и загрязняет их территорию. После начала войны правительство, чтоб облегчить жизнь бизнесу, снимает дополнительные экологические проверки для доступа к этим землям. Плюс европейский и американский бизнес, который понимал, что такое права коренных народов, и действовал в соответствии с международными стандартами, сейчас замещается российскими, китайскими, индийскими компаниями, которые ни о каких правах не говорят. А выступать в свою защиту коренные народы боятся. На тех, кто это делает (правозащитников, экологов, активистов), всё сильнее давит государство. Многие из них уезжают.
Государство активно привлекает коренные народы к пропаганде войны: нужно показать, что Россия – это большая, многонациональная сила, которая мыслит и действует «единым фронтом». Начальство просит коллективы выступить на площадях, во время выступлений показывают знаки, поддерживающие армию. Это проблема. Я только что был на заседании постоянного форума ООН по коренным народам. Представители российских коренных народов (точнее, чиновники – депутаты, вице-губернаторы) докладывали, как прекрасно живётся этим народам в стране, а если кто-то из них не поддерживает Путина – тот ставленник Запада. Печальный контраст с выступлениями других коренных нардов из иных стран, которые пришли, чтобы рассказать о своих проблемах, а не злобно хвастаться успехами.
Александра Гармажапова
Из Якутии, Хакасии, Бурятии и пр. ресурсы постоянно выкачиваются в Москву, в самих республиках живут максимально бедно. Способов заработать не так много: поехать на Север вахтовым методом, либо в Корею, либо пресловутая контрактная служба, либо отправиться за лучшей долей в столицы и постоянно натыкаться на «валите обратно домой». Какие эмоции могут быть у людей, которые понимают, что они не дома, а где дом, непонятно? Ты постоянно живёшь в униженном состоянии, ты к нему привык. Это въедается. Многие сообщения, присланные мне, кончались фразой «я решил(а) уехать из России, мне слишком часто говорили отсюда валить». Я тоже уехала, когда чаша терпения переполнилась.
Ты постоянно живёшь в униженном состоянии, ты к нему привык
Сергей Ерофеев
Жизнь не стоит на месте, вся эта территория может быть устроена иначе. В 90-х Россия упустила шанс создать содружество наций по примеру Великобритании, сейчас время понять, что главное – чтоб людям жилось хорошо, чтоб они чувствовали перспективу и что общество устроено справедливо.
Дмитрий Бережков
Думаю, что региональные элиты будут готовиться к таким вариантам.
С началом войны коренные народы полностью потеряли возможность представлять свое мнение, расходящееся с мнением власти. Мы размышляем, как вернуть им эту возможность. Месяц назад создали международный комитет коренных народов России, ведем переговоры с ассоциациями татар, бурятов и пр., обсуждаем площадки, где можно общаться.
Сергей Ерофеев
Новейшей российской диаспоре нужно выступать третьим фронтом – представлять собственно российский народ в ситуации войны и санкций. Есть одна область, где этот процесс пойдёт проще. Надо показывать, что в России в военной ситуации происходит небывалое, нетерпимое притеснение коренных народов, малочисленных и нет (украинцы могут ли высказаться?). Пора объединяться на этнокультурном фронте ради изменений в России.
Александра Гармажапова
Мы создали движение «Буряты против войны», выпустили ролики антивоенного характера. Потом, получив поддержку, которой даже не ожидали, организовали фонд «Свободная Бурятия» (Free Buryatia Foundation). Мы выступаем за настоящую федерализацию – по факту Российской Федерации не существует, это бумажная история. Выступаем за то, чтобы регионы сами определяли свою повестку и были максимально самостоятельны. Ситуация, когда мы шантажируем весь мир газом, а Бурятия пока не газифицирована, абсурдна.
Большинство бурятов за перемены, за то, что ненормально не знать родной язык. В советские годы они гордились незнанием бурятского – это значило, что ты не деревенщина. Сейчас на того, кто не знает на нём ни слова, посмотрят косо.
Сознание меняется. Меня поразило, что мне с левых аккаунтов стали писать бурятские чиновники, предлагать помощь изнутри – мол, «вы делаете правильное дело». Стали писать и известные бурятские бизнесмены.
Мы выступаем за настоящую федерализацию – по факту Российской Федерации не существует, это бумажная история
Василий Гатов
Мировой опыт предлагает целый список готовых решений из многонациональных и многоконфессиональных стран – к примеру, позитивная дискриминация, когда представители малочисленных и культурно автономных народов имеют существенные преимущества при получении образования, социальных преимуществ и пр. Во Франции защищают все языки, включая французский (тот ухудшается из-за эмиграции, давления английского, давления американского кино), бретонский, окситанский, языки Новой Каледонии. Это продуманная национальная политика, прямо связывающая бюджет и необходимость развивать культурные особенности народов и языковых групп. Проблема для России не в инструментах, а в том, что власть сознательно ведёт страну в направлении, исключающем федерацию, нет учёта мнений, интересов и прав всех, кроме самой власти. Нам надо надеяться, что этот вектор будет прекращён.