В эти дни десятки тысяч учеников по всей России сдают ЕГЭ. Придуманный 20 лет назад экзамен должен был сделать процесс поступления в вузы прозрачным. Получилось ли у него победить блат, взятки и неравенство? ЕГЭ стал темой первого стрима из серии ежемесячных бесед о коррупции, которые организуют «Рефорум» и «Трансперенси Интернешнл – Р», а модерирует журналист Майкл Наки.
Механических проблем с ЕГЭ вроде слива вопросов и продажи вариантов становится меньше, и бороться с ними стало проще, говорит политик, доцент РАНХиГС и основательница Лаборатории университетской прозрачности Юлия Галямина. Но равенства больше не стало: абитуриенты и родители говорят, что в московские вузы поступить нереально – нужны хорошие репетиторы, а это очень дорого. Это не коррупция, но явная несправедливость. Это вопрос доступности качественного образования: уровень обучения в большинстве вузов столь низок, что родители закладывают квартиры для найма репетиторов, лишь бы ребенок поступил в условный МФТИ или Вышку.
Уровень обучения в большинстве вузов столь низок, что родители закладывают квартиры для найма репетиторов, лишь бы ребенок поступил в условный МФТИ или Вышку
С Галяминой соглашается Татьяна Колобакина, журналистка, лауреатка премии «Редколлегия» как соавтор расследования «Образовательный ценз»: по открытым данным, 49% поступивших в НИУ ВШЭ – из Москвы. Плюс в Вышке есть и собственные письменные экзамены, которые нужно сдавать после того, как прошёл по ЕГЭ – а чтобы их сдать, нужно приезжать, снимать жилье, напоминает Тима Мутаева, редакторка DOXA и студентка III курса ВШЭ. К этим экзаменам можно качественно подготовиться, только если ходить на курсы самой Вышки, что могут позволить себе только москвичи. Наконец, учиться в Вышке очень дорого – и большинство семей, особенно из регионов, не могут себе это позволить.
Из вузов коррупционная составляющая ушла в школы, деньги потекли в карманы армии репетиторов, говорит и Александр Снегуров, заслуженный учитель России, профессор МГПУ. Печальная правда в том, что столичное образование не стоит тех жертв, которые приносят тысячи семей в России ежегодно: цепочка школа – вуз – работа порвана, и заложив квартиру для подготовки ребенка в университет, ты не гарантируешь ему самореализацию. Значимость высшего образования в текущей российской ситуации снижена, и перспективы выпускников туманны.
Хорошо, что ЕГЭ дал больше возможностей школьникам из регионов. Плохо, что он отсеивает многих мотивированных и трудолюбивых абитуриентов, говорит Галямина: не наберёт проходной балл ученик с дислексией (наделает орфографических ошибок) – а ведь дислексия не препятствие для научной деятельности. Не сдадут его чувствительные ребята – из-за стресса. Не сдадут, потому что не уложатся в сроки, тугодумы.
Хорошо, что ЕГЭ дал больше возможностей школьникам из регионов. Плохо, что он отсеивает многих мотивированных и трудолюбивых абитуриентов
Олимпиады и целевой набор: меньше прозрачности
Помимо ЕГЭ, у старшеклассников есть ещё два способа поступить в вузы: побеждать в олимпиадах, где призовые места дают баллы по профильным предметам, или попасть под целевой набор – когда государство выделяет места на факультетах, чьи выпускники ему требуются (как правило, это медицинские и военные вузы), а регионы сами решают, кого из абитуриентов направлять на эти места, напоминает Майкл Наки.
Если с прозрачностью ЕГЭ всё более-менее в порядке, с олимпиадами и целевым набором дела хуже. В регионах множество олимпиад по сути заменяют ЕГЭ, простора для блата и коррупции много больше, прозрачности меньше – таков предварительный вывод нового расследования Лаборатории университетской прозрачности, говорит Юлия Галямина.
В регионах множество олимпиад по сути заменяют ЕГЭ, простора для блата и коррупции много больше
Тима Мутаева вспоминает, как постоянно доходила до финала олимпиад по литературе и английскому в родном Дагестане, но её каждый раз обходила одна и та же девочка с очень плохим английским – как выяснилось, дочь завуча школы, где проходили эти олимпиады. Недавно Тима связалась с ней, и та легко подтвердила: родители не верили в её способность поступить самостоятельно и делали ставку на олимпиады. Та же история с несколькими одноклассниками Тимы, у которых была родня в Минобре или системе школьного образования: они вообще не прикладывали усилий к поступлению.
Олимпиады – хорошая возможность для поступления, но она недостаточно используется, отмечает Колобакина: учителей в регионах не поощряют за мотивацию школьников к участию в олимпиадах и в целом не поощряют за то, что они хорошо учат. В итоге школа заточена на то, чтоб хоть как-то обучить ребенка, чтоб он хоть как-то сдал ЕГЭ и хоть куда-то поступил.
По целевому набору часто поступают дети и родственники чиновников, занимающихся отбором – процедура непрозрачная, объявляется только решение комиссии, продолжает Колобакина, занимавшаяся этой темой в рамках расследования для DOXA: контролировать процесс невозможно, и бюджетные места обычно заняты заранее.
Идеальное поступление
Как должен выглядеть процесс поступления в вуз?
Региональные вузы часто плохи, так как педагоги активно уезжают в столицы, ибо не готовы пахать за мизерные деньги
Принимать в вузы нужно всех желающих, уверена Юлия Галямина – достаточно аттестата по русскому и математике. А потом на первой сессии отсеивать тех, у кого не хватает желания и мотивации учиться. Да, вкладывать в систему образования придётся намного больше денег – можно, к примеру, сократить выпуск танков или перестать финансировать режим в Беларуси, сделать экономику в целом эффективнее. Неправильно, что в огромной стране всего десяток вузов, куда все стремятся. В России есть возможности готовить больше преподавателей и лучше оплачивать их труд – региональные вузы часто плохи, так как педагоги активно уезжают в столицы, ибо не готовы пахать за мизерные деньги.
Как только исчезнет дефицит бюджетных мест, исчезнет неравенство, уйдёт и коррупция.
Нужен приём в вуз всех желающих, отсев по итогам первой сессии и обязательно потом собеседование с теми, кто хочет продолжать обучение, согласен Александр Снегуров. Важно и спуститься ниже, в школы, и внутри школ восстанавливать педагогическую атмосферу, атмосферу сотрудничества педагогов, родителей, детей, гражданского общества. Пока же всё больше семей отказываются от школы как от социального института.