Происходящее сейчас в Израиле – яркий пример, как застарелые конфликты и сформированные ими паттерны поведения мешают государствам жить и развиваться. Чтобы двигаться дальше, России давно пора уйти от управления территориями под её протекторатом – пусть это и противоречит верхушечной парадигме «такую страну потеряли». Развивая тему, поднятую в недавнем докладе, 12 мая «Рефорум» собрал экспертов, чтобы обсудить возможные варианты и сложности выхода.
В 2020 году опрос Gallup International определил топ стран, считающих Россию дестабилизирующей силой: открывают список Финляндия, Грузия, Украина, Иордания и Испания. И если два государства из пяти получили опыт болезненного вмешательства в свои дела недавно, а Иордания познакомилась с нравами российских солдат со слов сирийских беженцев, то Финляндия и Испания демонстрируют коллективную память о кровавых событиях почти столетней давности, рассказывает Елена Галкина, историк и независимый политический аналитик. Если сейчас оставить «серые зоны» как есть, ничего не трогая, мы пожнём ненависть многих поколений граждан этих стран, как и проблемы в межстрановой коммуникации. Доверие нужно восстанавливать. В эпоху, когда массовый человек всё более значим и мы движемся к демократическому устройству мира, важнейший вопрос – как будут соблюдаться права человека при решении вопроса спорных территорий. Больше или меньше гражданских, политических, социальных прав будет у людей при реализации того или иного пути решения? И приниматься оно безусловно должно с учётом мнения жителей этих территорий.
Если сейчас оставить «серые зоны» как есть, ничего не трогая, мы пожнём ненависть многих поколений граждан этих стран
Проблема в том, что положительных примеров урегулирования ситуации с «серыми зонами» на постсоветском пространстве фактически нет, отмечает политический обозреватель и публицист Леонид Швец: единственная решённая на данный момент проблема – это Карабах, и силовой метод её решения не внушает оптимизма.
Что же касается предлагаемого Еленой референдума – нужно учитывать, что этот самый массовый человек легко поддаётся иезуитской пропаганде: когда появляется перспектива вдруг получить пенсии побольше, вчера пассивное большинство вдруг оказывается активным, причем реакционно активным. Референдум может дать очень неприятный результат. Это мнение разделяет Максим Горюнов, философ, публицист, ведущий программы на European Radio for Belarus: «Мы пытались сделать передачу, где встретились бы эксперты по национальному проекту Беларусь и национальному проекту Молдова. По Молдове еле нашли эксперта, который не говорил бы, что Молдову надо немедленно слить с Румынией, где пенсии выше. При обращении к земле можно услышать немало удручающих предложений, которые всё усложнят».
Если представители гражданского общества считают, что социальные права – это патернализм, то с массовым человеком они общего языка не найдут, возражает Галкина: документы ЕС и верховного комиссара ООН по правам человека исходят из неделимости гражданских, политических и социальных прав, в числе которых право на достойную оплату труда, достойное образование и медицину. Иначе получится как в Гане или Нигерии, где есть конкурентная политика, но люди продают голоса за еду.
Уехать нельзя остаться
Цель выхода России со спорных территорий – создание позитивной динамики развития общества и в регионе, и в России, исходя из этого и нужно выстраивать сценарий выхода, напоминает Григорий Фролов, политолог и эксперт по постсоветскому региону.
Люди не хотят жить рядом с представителями иной нации, они видят в них врагов. Нельзя выгнать одних и вернуть других
Начать великий исход разумнее всего с Донбасса: конфликт всё ещё уносит жизни, и сворачиваться нужно как можно скорее. Российское присутствие там не приносит никакой пользы самой России, нет ни вопроса ресурсов, ни вопроса геополитики, лишь давление на украинские власти. Более того, на Россию наложена масса санкций именно в контексте войны на Донбассе. Но вывести войска недостаточно: «Нельзя просто взять и уйти из Донбасса. Мы имеем два миллиона человек, живущих на оккупированных территориях и линии соприкосновения с Украиной. Многие люди с оружием не заинтересованы оттуда уезжать, и Россия как замутившая эту войну будет иметь обязательства по разоружению банд, которые там останутся после вывода армии, чтобы не возник ещё один горячий очаг. Любая дорожная карта должна включать способ примирения и возвращения граждан в состав украинского либо российского общества».
А вот увести солдат из Южной Осетии вполне реально, недорого и достаточно для деэскалации, полагает Фролов, в случае чего можно просто взять с собой в Россию тех, кто не хочет оставаться под властью Грузии. При решении вопроса по Крыму и Карабаху он призывает помнить о факторе международной безопасности – «Россия не единственная токсичная авторитарная страна в Черноморском регионе, есть еще Турция, и не факт, кто быстрее вернется к европейскому пути».
С Осетией не всё так просто, возражает Елена Галкина, осетины не готовы простить Грузии военные преступления и не поймут, с какой стати им покидать территорию предков: «У осетин сформированная монокультурная нация, и попытки кого-то куда-то переселить приведут к резне». С Еленой согласен руководитель киевского Центра содействия реформам Георгий Чижов: эвакуация населения мало соответствует либеральным представлениям о решении таких вопросов. Ситуация в Осетии осложнена и гуманитарным, и этническим конфликтом. Люди не хотят жить рядом с представителями иной нации, они видят в них врагов. Нельзя выгнать одних и вернуть других. Для таких ситуаций может не подойти ни возврат в государство-жертву, ни присоединение к стране-агрессору. При том что стать независимыми государствами они, скорее всего, не смогут, нужно пытаться смоделировать для них иные варианты – например, временное нахождение под международной администрацией. К слову, счастливым исключением может стать Абхазия – есть шанс, что она вполне способна выжить самостоятельно благодаря очень удачному расположению.
Счастливым исключением может стать Абхазия – есть шанс, что она вполне способна выжить самостоятельно
Проще выходить оттуда, где нет этнического и гуманитарного конфликта – как в случае искусственно созданных ДНР и ЛНР. Тем, кому не нравится, не так сложно уехать. Для оставшихся же не будет такого выраженного деления на своих и чужих. Крым вернуть проще, чем Донбасс, возражает Галкина: если крови нет, проблема решаема. На Донбассе же есть минимум 13 000 семей, потерявших близких, и нужно проводить очень серьезные мероприятия по реинтеграции этих людей в общество, по примирению с ними. «В Испании люди до сих пор помнят «ихтамнетов», которые занимались их гражданской войной. В результате их деятельности между семьями до сих пор есть проблемы. Именно поэтому Донбасс всё же придется спрашивать».
И Швец, и Галкина соглашаются: чем больше времени проходит, тем сложнее реинтеграция. Меняется состав населения, возвращаться будут уже не те, что уходили. Однако и страна возврата менялась: в Украине за семь лет, прошедших с начала конфликта, произошло значительное урезание социальных прав граждан. Страна-жертва, Украина в данном случае, должна иметь абсолютный приоритет в предложении условий реинтеграции, полагает Галкина, но хотят ли люди Донбасса или Крыма иметь те социальные права, что есть там сейчас? Может быть, понимание ситуации подвигнет Украину к социальным реформам, обратит внимание её политиков на то, что страна идет по пути социальной деградации.
Мир против «серых зон»
Проблемы «серых зон» даже если и уходят далеко в прошлое, были использованы, а где-то и сконструированы Россией, отмечает Леонид Швец. И самая проблемная территория здесь сама Россия. Пока она не разберётся с собой как с проблемой, её попытки решать за других будут лишь ухудшать ситуацию. Никто в нынешней России и не собирается решать проблему Абхазии или Крыма в либеральной парадигме: видимо, колонизация Марса произойдет быстрее, чем депутинизация. А пока «мы должны браться за нерешаемые задачи, это наш долг. Но не надо впадать в другую крайность и считать, что все задачи могут быть решены. Надо быть готовыми, что перебор вариантов приведёт к выводу, что решения нет. То, что мы видим сегодня на Ближнем Востоке, настраивает на пессимистический лад».
У России был прецедент прерывания имперской традиции, напоминает в ответ Галкина: Горбачёв взял и вышел. А в 1991-м, когда он вспомнил об имперских замашках, на улицы Москвы вышли 500 000 человек и сказали «Свободу Литве». Авторитарный режим хорош только тем, что внезапно смертен.
Решать вопрос спорных территорий должны не только люди, причастные к конфликту, но и все люди модерна
До сих пор урегулированием вопросов «серых зон» занимались только правительства, и судя по Карабаху, эффективность их действий крайне невысока, говорит Чижов. К выработке новых предложений надо подключать НКО, гражданское общество, интеллектуалов из всех стран, где к этим вопросам неравнодушны. Чтобы в нужный момент дорожные карты могли быть использованы.
Нынешний мир сложно атомизировать, и решать вопрос спорных территорий должны не только люди, причастные к конфликту, но и все люди модерна, поддерживает модератор дискуссии Марина Скорикова, журналист и координатор просветительских проектов. К формированию маршрута можно привлекать всё глобальное сообщество – всех, кто заинтересован, чтобы жизнь развивалась по гуманистическому пути. И стоит помнить, что в XXI веке, возможно, уже не так важно, кому принадлежит та или иная территория. Важно, чтобы люди жили в гармонии и были счастливы, завершил дискуссию Чижов.