Сегодня инициатива в российском антивоенном сопротивлении – не у политиков, а у низовых горизонтальных сообществ. Активист_ки предлагают конкретные шаги и стратегии, которые прямо сейчас влияют на ситуацию и настроения российского общества. Антивоенные движения не останавливают войны, их роль в другом, говорил хорватско-боснийский активист, основатель организации «Человек в беде» Игорь Блажевич. В годовщину вторжения Наталья Баранова, контент-продюсерка«Теплицы социальных технологий», активистка«Феминистского антивоенного сопротивления», автор канала«Переживание активизма», провела беседу о смысле антивоенного протеста, его формах и о том, каковы его задачи и потребности.
61-летний кочегар из Вологды Владимир Румянцев запустил крошечную радиоточку, где транслировал антивоенные ролики. В декабре его приговорили к 3 годам тюрьмы. Таких героев очень много. Они составляют российское антивоенное движение. Его участники не организуют массовые митинги (в текущих российских реалиях это и опасно, и невозможно), тем не менее их роль критически важна.
«Я вижу запрос от международного сообщества – оно хочет понять, что же происходит с антивоенным движением и гражданским обществом в РФ, есть ли оно вообще, ведь массовых протестов не видно, – говорит Наталья Баранова. – Хочется, чтобы мы с вами смогли обсудить возможности движения в условиях сильнейших репрессий и сформулировали ответы на частые вопросы европейских политиков и журналистов».
Чего может добиться антивоенное движение
Возвращаясь к цитате Игоря Блажевича – антивоенные кампании не заканчивают войны. Войны заканчиваются по трём причинам: из-за поражения агрессора, из-за многочисленных жертв среди военных или из-за истощения ресурсов, если силы равны. В чём тогда смысл антивоенных движений? Зачем рисковать деньгами, свободой или жизнью, если на ход войны это не влияет?
Роль антивоенного движения иная. Активисты показывают обществу, что антивоенная позиция существует и что к ней можно присоединиться: ведь мнения склонны меняться, и важно, чтобы было к кому присоединить свой голос. Посеять сомнения реально даже среди большинства. Активные сторонники войны могут стать пассивными сторонниками, пассивные сторонники – пассивными противниками. Исторический опыт, в том числе опыт сопротивления войне во Вьетнаме, показывает, что это возможно. И на это стоит работать – тем более что вопрос, что ты делал, когда шла война, остаётся важным на долгие годы, и вскоре люди начнут это понимать.
Активных сторонников и противники войны не так много, отметил один из участников беседы. Между ними две огромные группы, первая замерла, а вторая поддерживает власть, не веря ей: «Мы не должны забывать, что россияне не хотят войны. Перед войной опросы говорили, что 85% против войны».
Как найти (или создать) единомышленников
Итак, часть целей российского антивоенного движения – создать пространство для выражения антивоенных высказываний, поддерживать локальные сообщества, менять общественное мнение, принять ответственность за ущерб, нанесённый Украине, перечисляют участники беседы. История показывает, что антидиктаторские инициативы успешны, когда могут объединяться и работать друг с другом. Очень важно, чтобы такие инициативы были децентрализованы: в ситуации преследования так безопаснее.
Целевых аудиторий много, стоит говорить с ними о том, что реально зависит от их действий (или бездействия). «Мы очень успешно работаем с аудиториями, которые и так уже всё понимают – активисты, журналисты, этнические меньшинства, студенты, – говорит Наталья. – Но есть перспективные аудитории, с которыми работать гораздо сложнее и не менее важно. Например, солдаты: с началом мобилизации антивоенные движения смогли выйти на них, движение сознательных отказников выросло в разы».
Ветераны, призывники, чиновники, силовики, школьные учителя – вот те аудитории, на которые нужно выходить антивоенным инициативам. В сопротивлении Вьетнамской войне критический перелом наступил, когда против войны начали выступать вернувшиеся с фронта ветераны. В России этот процесс пока не начался. Матери, жёны, сёстры солдат могут стать мощной антивоенной силой, голос которой не будут игнорировать – можно вспомнить огромную роль «Комитета солдатских матерей» во время чеченских войн. Более того, в нынешнюю войну женский протест проявил себя буквально на второй день, когда было образовано «Феминистское антивоенное сопротивление». После начала мобилизации прошли акции матерей в Чечне и Дагестане, где было задержано 150 участниц.
Но у многих протестов после начала мобилизации была не антивоенная направленность, уточнил Сергей Кривенко, директор правозащитной группы «Гражданин. Армия. Право», член правления Международного Мемориала: речь шла об отношении командования к мобилизованным и их семьям, о лучшем оснащении, одежде, льготах. К примеру, в конце декабря на Дворцовую площадь в Санкт-Петербурге пришла с плакатом группа матерей срочников из разных населённых пунктов: они требовали от руководства Западного военного округа соблюдении прав сыновей. «Наша позиция – поддерживать их в активизме, в их выражении несогласия, – говорит Наталья. – Но наша задача и в том, чтобы переубеждать их, подталкивать именно к антивоенному активизму. Также чиновники должны видеть тех, кто не согласен, и если в Госдуме хоть одна женщина поменяет мнение, проявит эмпатию и найдёт в себе смелость не согласиться с государственной политикой, это тоже важный сигнал».
Как выглядит низовой протест в авторитарном государстве, и как ему помочь
С 24 февраля 2022 года в России появилось более 70 низовых антивоенных инициатив (их можно найти в обновляющейся базе «Ковчега» и проекта Reshim, в большом антивоенном гиде «Медузы» и «Теплицы» — части 1 и 2). Вероятно, их больше: стоит помнить, что рассказывать о себе небезопасно. Активисты помогают гражданам РФ отказываться от военной службы, защищают права уволенных за антивоенную позицию, организуют юридическую помощь, помощь в релокации и медийную поддержку фигурантам «антивоенных» дел, организуют уличные акции, борются с пропагандой и информационной блокадой. Всё это – на фоне нарастающей волны преследований: по данным «ОВД-Инфо», с начала войны арестовано и репрессировано 19 535 человек.
Разнообразие форм протеста – реакция на репрессии и невозможность высказываться открыто. Есть единичные акции – например, появление Марии Овсянниковой с антивоенным плакатом в эфире «Первого канала» или случай, когда новостник сайта «Комсомольской правды» Владимир Романенко разместил на главной странице сайта правдивые тексты о войне и Алексее Навальном. Есть сетевые способы коммуникации с потенциальной аудиторией («Эльф-бот», позволяющий делиться правозащитной информацией в телеграме), можно скачать плагин для обнаружения и обхода блокировок Censor Tracker. У него есть полезная функция «родительский контроль»: она блокирует доступ к пропагандистским интернет-ресурсам; полезно установить на компьютеры, которыми пользуются родители или дети. Профессиональные социологи создали проект «Хроники»: они проводят собственные опросы и рассказывают, как россияне воспринимают войну. Выходит газета «Феминистского антивоенного сопротивления» под названием «Женская правда». Каждый день в десятках городов России появляются антивоенные надписи и граффити, активисты расклеивают стикеры. Скачать трафареты и прислать работы можно сюда, найти единомышленников-«партизан» в разных городах — здесь.
Развитие низового протеста тормозят три фактора: высокие риски публичного действия или высказывания, мощное давление на НКО (в том числе потеря доноров и невозможность получать финансирование привычными способами) и информационная блокада – причём не только в стороны России, где заблокирован доступ фактически ко всем негосударственным медиа, но и нередко со стороны международного сообщества: западные медиа неохотно освещают протестные кейсы.
Война заставила уехать десятки тысяч специалистов, сильно ослабив позиции гражданского общества внутри страны. В сентябре Наталья выпустила статью «Как поддерживать антивоенное сопротивление в России из-за границы. Инструкция», где сформулирован основной принцип: «Внутри — самые близкие союзники, и цель эмиграции – агрегировать ресурсы для того, чтобы их передавать вовнутрь и работать напрямую с российским обществом. Также новая эмиграция за счёт доступа к европейским медиа и политикам должна быть защитником всех, кто выступает против войны». Сейчас улучшения требует управление процессами, продвижение инициатив на разные аудитории, обеспечение безопасности пожертвований, говорит Наталья.
На недавнем антивоенном митинге в Вильнюсе все без исключения выступавшие говорили о необходимости солидарности и поддержки тех, кто против войны и остаётся в России. Это важный шаг навстречу – и важное условие, делающее помощь возможной.