На выборах 2021 года оппозиция сумела добиться неплохих результатов в регионах (как минимум потревожить властную монополию). В единый день голосования 11 сентября 2022 года она вряд ли сможет это повторить. Почему?
В начале июня по всей стране стартуют официальные избирательные кампании, 11 сентября в России пойдёт единый день голосования. В прошлом году он скорее укрепил идею объединения протестного электората вокруг наиболее перспективного оппозиционного кандидата или партии из числа «системных» (представленных в парламенте). Примеры успешного сотрудничества системных партий с политической «улицей» в регионах, превратившиеся в конкретные проценты, отданные за их списки, депутатские мандаты, да и просто совместно решенные локальные проблемы, стали головной болью многих администраций (ряд экспертов, например, называет электоральный фактор одной из главных причин недавней отставки губернатора Томской области Жвачкина).
Кажется, в 2022-м предвыборная смычка оппозиционеров, создававшая неудобную властям политическую синхронность разных сил, разрушена. Причиной тому репрессии, отъезд политиков и активистов или их уход во «внутреннюю миграцию», то, что многие системные партии дискредитировали себя, поддержав войну.
Встаёт и вопрос об эффективности наблюдения на региональных избирательных участках в сентябре. Вслед за введением «ценза оседлости», запрещающим «электоральный туризм» (возможность активистам становиться наблюдателями в соседних регионах, не имея в них прописки), в марте 2022 г. произошло упразднение сотен тысяч членов избирательных комиссий с правом совещательного голоса. Возможности общества контролировать процесс голосования катастрофически сократились.
Со СМИ тоже беда. До введения военной цензуры независимые медиа, имеющие либо местную прописку, либо являющиеся филиалом федеральных радиостанций и новостных сайтов, оказывали поддержку региональным кандидатам и отделениям оппозиционных партий в их противостоянии с провластными оппонентами и мелькающей за их спинами администрацией. Сегодня оппозиционная медиаинфраструктура разгромлена, а административно-провластная только укрепилась. В марте было прекращено вещание радиостанции «Эхо Москвы», её региональные частоты были выставлены на конкурс. В тех городах, которые в конкурсный список не попали (Екатеринбург, Пермь, Челябинск, Псков и ещё несколько), редакции либо приостановили свою деятельность, либо скорректировали её, став максимально осторожными. Приостановили работу «Новая газета», имеющий сильный региональный уклон Znak.com, заблокировано 7х7 (СМИ, работавшее в 31 регионе России), признаны экстремистскими и заблокированы Facebook и Instagram. Упрощение медиаландшафта усугубляет информационный дисбаланс, существующий в России последнее десятилетие, и ярко проявит себя в ходе региональных выборов.
По аналогии с предыдущим военным периодом 2014 года можно предположить, что в рамках нынешних избирательных кампаний июня – сентября многие важные темы будут вытеснены из спектра критики региональных властей и провластных кандидатов: акцент будет на второстепенных и сугубо локальных проблемах (особенно это касается городов и регионов, сильнее других затронутых военными действиями – Курск, Псков, республика Бурятия). Во внутреннем периметре формируется крайне комфортный для властей политический контекст.
Накал и динамика кампаний обещают быть слабыми, мобилизация протестного электората – минимальной, как и явка. А значит, вырастет доля административно зависимого избирателя, к которому, согласно консенсусной оценке экспертов, относится около трети имеющих право голоса.
Идущее полным ходом упразднение партийных списков на выборах, активно вводимое в регионах, тоже прямо ударит по оппозиционным партиям: голосование за бренд очень часто является мощной поддержкой системных оппонентов власти при отсутствии ресурсов на одномандатную кампанию.
Что касается избрания глав субъектов, то вот факторы, которые гарантируют властям нужный результат на выборах в сентябре:
— наличие пресловутого муниципального фильтра, являющегося главным барьером для регистрации оппозиционных кандидатов;
— лояльность избирательных комиссий, особенно в ситуации непринципиального голосования (когда не «решается судьба страны, региона»);
— система дистанционного электронного голосования (причём речь не только и не столько о подтасовках при подсчёте, но и в уверенности избирателя в прозрачности его выбора для начальства: отсюда частые опасения голосовать за «неправильного» кандидата);
— система многодневного голосования, когда акт волеиязъявления административно зависимого избирателя выпадает на рабочие дни и фактически «встраивается» в его рабочие обязанности;
— отсутствие ресурсов у оппозиционеров;
— почти неограниченные ресурсы и управляемость процессом выборов со стороны властей (особенно в так называемых «электоральных султанатах»).
Ещё одно препятствие к мобилизации протестного электората и повышению явки – фактор социальной депрессии. Самая активная часть населения, носители современного городского сознания, сильнее всех запугана, больше всех устала, не готова к деятельности за пределами частной жизни. На фоне боевых действий в соседнем государстве выборы кажутся этим людям чем-то малозначимым.
Но если поле партий, кандидатов и гражданских активистов ещё можно зачистить, то настроения массового избирателя непредсказуемы. И в предвыборное лето областным начальникам придётся серьёзней реагировать на социально-экономический климат в их вотчинах. Центры управления регионами (ЦУР) – единые пункты мониторинга жалоб от жителей, созданные в декабре 2021 г. во всех регионах, – должны увеличить эту свою заявленную функцию, уменьшив агитационно-пропагандистскую.
Резюмируем, что же нас ждёт осенью. С одной стороны, весьма вероятно, что наружу начнёт выходить нарастающая нервозность и недовольство социально-экономической ситуацией. С другой – скорее всего, оппозиционные силы не смогут воспользоваться этой волной. Протест уйдёт в иные, в том числе неконвенциональные формы поствыборного периода и аккумулируется уже ближе к избирательным кампаниям 2023 года.
Автор – политолог, журналист.