Неделю назад колонна Евгения Пригожина остановилась в 200 км от Москвы, беспрепятственно пройдя Ростов-на-Дону, Воронеж, Тулу. Поход ЧВК «Вагнер» вызвал замешательство в армии, суету в спецслужбах, шок во внутренних войсках, президент и ряд крупных бизнесменов резко покинули столицу. Политолог Маргарита Завадская рассказывает, что и кому хотел сказать Пригожин, захватывая города и убивая солдат российской армии, и можно ли теперь считать Путина «хромой уткой». Мы публикуем сокращённую текстовую версию выступления Маргариты на канале «О стране и мире» с любезного разрешения канала.
Марш Пригожина на Москву войдёт в учебники наравне с ГКЧП и Корниловским мятежом. Это историческое событие, о котором будут писать диссертации.
Власти же пытаются всеми силами показать, что ничего важного и страшного не случилось. «Пронесло, забудем, чем меньше обсуждать это, тем лучше» – такого рода методички, как я понимаю, разосланы СМИ, каналам, государственным политологам. О 12-20 солдатах, что сложили жизни в боях с наёмниками, упоминают очень мало – это не та степень признания и уважения, на которую могли бы рассчитывать профессиональные военные, когда речь идёт о гибели при исполнении, на защите стабильности родины. Даже наказания в армии не носят показательного характера, на них не акцентируют внимание. Всё это означает, что случилось как раз важное.
На мой взгляд, это был мятеж с элементами бизнес-стрелки. Торг двух партнёров по криминальному бизнесу, где один пошёл ва-банк.
Неделю назад мы в прямом эфире наблюдали трагедию двух людей, которые друг друга давно знали, доверяли, были друзьями, но что-то пошло не так. Одна сторона кричала другой: «Обрати на меня внимание! Что ты делаешь, мы с тобой так не договаривались. Если ты не дашь мне то, чего я хочу, я возьму в заложники целый город». Мне это видится ситуацией шантажа с постоянным повышением ставок, покером без покерфейса. Нет системы сдержек и противовесов, есть только личные отношения двух бывших друзей, их разборки. Неделю назад все граждане России поняли, что их жизнь – разменная монета в этих разборках (даже не в больших политических играх).
Путин в российской политике выполняет роль координационной точки. Он решала, балансирующий между несколькими элитными группами и периодически сталкивающий их лбами. Раньше считалось, что Пригожин – это продолжение пиар-проекта Путина, фигура, которой пугают российских граждан и западных политиков (если не Путин, то вот этот будет главным, хотите ли вы этого?). У нас были основания доверять такой интерпретации, украинские военкоры тоже упирали на то, что это один политический проект, смысл которого в жонглировании разными аудиториями. Но несколько месяцев назад появились сигналы, что у Пригожина есть заявка на самостоятельную политическую повестку и на свой автономный голос.
Отношения между Пригожиным и Кремлём никак не регламентированы. Это серая зона. Ни ФСБ, ни ГРУ, ни регулярная армия не понимают, что с ним делать, по каким правилам играет эта фигура. Кто он – ферзь, который ходит куда угодно, ещё какая-то фигура, а может, это вообще не шахматы, а шашки или игра в Чапаева? Пригожину дали оружие в прямом и переносном смысле – и он, видимо, не вполне осознал, что может сделать, насколько велик его политический капитал. Не воспользовался тем шансом, который ему выпал – а он мог бы на что-то претендовать, пусть и оставаясь нишевой фигурой.
То, что всё закончилось именно так, как закончилось, – стечение довольно случайных обстоятельств, и реакция администрации президента, руководства страны – это реакция людей, которые споткнулись, но по какой-то причине не упали в яму. А ведь ещё немного – и было бы повторение паттерна Януковича.
Выяснилось, что в системе политического менеджмента нет чётких инструкций, как поступать в таких случаях. Нет методичек, как работать со «своими» (зато они точно есть по работе с оппозицией). Никто не хотел брать на себя риски, потому Пригожину никто не препятствовал. Путин оказался не в состоянии выступить перед собственными гражданами и рассказать, что происходит. Жители Ростова, жители Воронежа часами не получали никакой внятной информации, в опасности ли они, можно ли выходить из дома. Никто не попытался выйти в эфир и поговорить. Тот факт, что губернаторы под копирку записывали видеообращения, как себя вести, – совпадение, они явно получили инструкции заранее, без связи с мятежом.
Элиты, все, кто так или иначе поддерживает Путина, видят: ситуация очень шаткая и нестабильная, они в небезопасности. Разные профессиональные группы разрабатывают план Б, хеджируют свои будущие риски. Люди стремятся обезопасить себя и свои семьи, спасти экономические активы разными способами – вывезти, например. Экономика же России сейчас крайне непривлекательный актив: как мы видим, даже Пригожину не захотелось заниматься условной Донской народной республикой, выгоднее было вернуться к своим африканским активам.
Режимы, которые держатся столько лет, сколько держится путинский, режимы, где лидеру больше 65, переворотами заканчиваются редко. Сейчас ситуация в руках разных политических групп – и в том числе граждан. Множество агентов и агентных структур наблюдают, какие ещё ошибки допустит эта «хромая утка» (а Путин сейчас безусловно оказался в ситуации «хромой утки»), где ещё промахнётся этот Акела. Путин трус, он боится сильнее, чем среднестатистический диктатор: когда можно не бежать – он бежит, когда можно не сажать людей на карантин – он сажает. Каждый его промах – это форточки и окна возможностей, в которые нужно успеть попасть (можно привести аналогию с ловлей окон для записи, например, на подачу документов). Прошлые выходные показали, насколько быстро может меняться ситуация.
Все исследования говорят, что следующий режим без участия массового протеста – ещё одна авторитарная система. Скорее всего, более либеральная, хотя бы в начале: массовая мотивация любого новичка – обеспечить себе поддержку и симпатию. Оттепели, которые мы не раз наблюдали, – типовой сценарий после максимальной репрессивности. Либеральные же реформы в таких ситуациях обычно не происходит: для демократизации нужно участие более широких групп населения, структур гражданского общества. Демократию надо заслужить. Если уже будущий режим даст слабину – могут открыться возможности для этого.
Режим хеджировал риски оппозиции – и сам же раздал оружие тем, кто в ситуации, когда режим даст слабину, не приминет этим оружием воспользоваться. Это серьёзная угроза инфраструктурной власти и способности государства поддерживать минимальный правопорядок на контролируемых территориях. Дезинтеграционный сценарий – довольно страшный, его вероятность невелика, но неделю назад она сильно возросла.