Все любят лес и не любят, когда его рубят. Никто не хочет гулять по вырубкам, где остались только пни и брошенные ветви деревьев. Но как получить нужную людям древесину, не повредив лес? В сегодняшней России, скорее всего, уже никак. Что мешает?
Во всём мире есть решение этой проблемы: даже в густонаселённых странах типа Индии и Китая деревьями засаживают каждый свободный клочок сельскохозяйственной земли, формируя лесные плантации. России повезло – на заброшенных российских сельхозземлях и так растёт лес, минимум на 70 млн. гектаров. Правда, до осени 2020 года весь этот лес был нелегальным: в России просто не было законодательства, легализующего частное лесоводство (все обычные леса в России государственные). Затем чуть больше года частные леса на сельхозземлях были легализованы – и вот снова фактически запрещены.
С сентября 2020 года в России действовало постановление правительства №1509, которое утверждало, что любой владелец сельхозземли может выращивать на ней любую древесину, уведомив органы власти в любой момент. С 10 июня 2022 года начало действовать постановление №1043, которое ввело разрешительный принцип для желающих выращивать свой лес и установило критерии, по которым на большей части земель такой вид деятельности не может быть разрешён никогда. Проект этот собрал несколько тысяч негативных откликов граждан при практически полном отсутствии одобрительных, однако все равно был принят. Просуществовавшая менее двух лет возможность выращивать частный лес была фактически закрыта.
Эта вроде бы частная история на самом деле касается каждого.
Кладовая леса
Российскому обществу частные леса дают редкую возможность использовать природные конкурентные преимущества страны себе во благо.
Сельхозземель в России много, и лесом они зарастают самостоятельно. Не прилагая больших усилий, каждый землевладелец мог бы вести лесной бизнес – и на нескольких сотках, и на тысячах гектар. Весь этот бизнес совместно создавал бы предложение древесины, которая в государственных лесах уже в дефиците во многих регионах страны. Теперь это фактически невозможно, так как уведомительный порядок создания лесных плантаций и лесов заменён на разрешительный, то есть решает вопрос о лесе теперь не владелец земли, а чиновник. Появились размытые критерии – на какой земле можно выращивать лес, а на какой нельзя. Разрешено выращивать лес высотой не менее 5 м. и с сомкнутостью крон не менее 80%. А это значит, что, например, вы не можете посадить плантацию: она будет незаконна до высоты деревьев в 5 метров. Сомкнутость крон в 80% – полный абсурд: помимо того, что на глаз отличить кучность в 79% от кучности в 80% нереально, подобной кучности и в многих диких лесах нет, а если речь идёт о рукотворных – то необходимые для эффективного роста санитарные рубки исключают такую сомкнутость. Т.е. ухоженная плантация автоматически становится незаконной.
Власти пытаются раздавать то дальневосточные, то арктические гектары в ситуации, когда миллионы гектаров земель в центре фактически невозможно использовать по усмотрению их владельцев
Фактически о планах выращивать на сельхзземлях до 300 млн кубометров древесины можно забыть. Учитывая, что объём рубок во всех государственных российских лесах сейчас составляет примерно 220 млн кубометров, то ни о каком замещении вырубленной в диких лесах древесины на выращенную на сельхозземлях речь больше не идёт. Это означает, что российское общество и дальше будет недовольно наблюдать, как те или иные участки леса вырубаются и становятся полянами пней. Также надо понимать, что в лесу и на сельхозземлях растут разные породы деревьев. Если условная ёлка или сосна вырастает до спелости примерно за 80-100 лет, то на сельзозземлях обычно появляются быстрорастущие породы – осина, ольха, береза, – которые можно рубить уже в возрасте 20 лет. Лес на сельхозземле можно было бы срубить 4 раза, пока в обычном лесу росло бы дерево.
Не будет создано и примерно 100 000 рабочих мест – примерно такое количество людей могло бы постоянно зарабатывать лесоводством в российской глубинке.
Не секрет, что и значительная часть пожаров начинается именно на сельхозземлях: владельцы выжигают деревья и кустарник под угрозой штрафов за так называемое «облеснение сельхозземель». Увы, никакого прогресса в этом вопросе теперь можно не ждать.
Во всём мире частные леса – это хороший пенсионный актив. Люди покупают и разводят посадки, чтобы в старости продать выросший лес. Это возможно где-нибудь в США, Германии или Финляндии, но теперь точно не в России.
Это лишь самые крупные эффекты идиотского запретительного решения.
А есть ли собственность?
Вопрос о лесах на сельхозземлях показывает и ещё одну, гораздо более глубокую проблему. Есть ли вообще в России собственность, которая может использоваться без разрешения государства? Почти 60% российских сельхозземель нераспределены – т.е. даже те, кто имеет право на владение землёй, не пользуются им. Без государства невозможно ни вести сельхозбизнес, ни выращивать лес. Собственник земли в стране вынужден любые свои планы по использованию земли согласовывать с чиновниками, которые могут иметь свои планы и на деятельность владельца, и на его землю.
Подобное огосударствление управлением землёй привело к тому, что в России сформировалось полярная ситуация с использованием земли – там, где хорошо растут сельхозкультуры, особенно с большим потенциалом экспорта (вроде пшеницы или подсолнечника), сформировались огромные даже по мировым меркам частные агрохолдинги, тесно связанные с государством. Там же, где выращивание продукции требует постоянных инвестиций и страхования, земли оказались попросту заброшенными – у фермеров нет возможности получать капитал и займы на свою деятельность в условиях высоких природных рисков.
Так и получилось, что земля в России либо недоступна и безумно дорога (например, в Краснодарском или Ставропольском краях), — либо никому не нужна (например, в Пскове, Смоленске или Ярославле). А альтернативное сельхозпроизводству выращивание леса фактически под регуляторным запретом. Власти России пытаются раздавать то дальневосточные, то арктические гектары в ситуации, когда миллионы гектаров в центре страны фактически невозможно использовать по усмотрению их владельцев.
Не может быть собственности в стране, где постановления правительства меняют правила использования земель буквально каждый год. Земельный вопрос, который был краеугольным камнем жизни в стране последние сотни лет и привёл к революции, не решён до сих пор.