Кризис прав человека и демократии в Беларуси вылился в массовые репрессии – они коснулись десятков тысяч человек. Почти любой, кто как-либо поддерживал протесты, находится в зоне риска. Роман Киселёв, правозащитник, руководитель правовых программ Московской Хельсинкской группы, помогает белорусам, бегущим от режима Лукашенко. В свежем выпуске подкаста «Агенты перемен» он объясняет, почему в Россию им лучше не ехать – и как действовать, если больше ехать некуда. Мы публикуем выжимку из беседы.
Для меня всё началось 9-го августа 2020 года. Это был день президентских выборов. Весь город наполнили военные, ездили броневики, колючую проволоку возили. А во второй половине дня отключили интернет. Вечером начали собираться люди, на эти сборища ответили резиновыми пулями, светошумовыми гранатами и массовыми избиениями, слезоточивым газом. Людям пальцы отрывало осколками гранат. Такого я не видел никогда. Один белорус говорит: «У вас же в России так же?». Нет, у нас в России не так же. Хотя мы начали заимствовать методологию у белорусских коллег, характер и методы абсолютно разные, единственный похожий [кейс] был, когда вынесли приговор по делу Навального. Вытаскивать людей из машин, разбивать окна – классическая белорусская история. Или бегать за ними по подъездам, [или] то, что силовики у нас начали ходить в масках поголовно.
За четыре дня задержанных было огромное количество, все знали, что и травмированные, и потенциально убитые есть. 13 августа я сопровождал украинскую коллегу [в волонтёрский лагерь на Окрестина]. Картина, которую я там запечатлел, настолько потрясла, что я решил там остаться.
[Это была] картинка из военного фильма: человек 300, в основном женщины, ищут своих родных. Волонтёрская группа составляет списки. Подходят люди, говорят: «У меня пропал сын». Мы его записываем, списки передаются координатору, которыё передаёт их в изолятор. Изолятор через пару часов этот список возвращает с пометками, кто находится здесь, кто переведен в Жодино, а про кого ничего неизвестно. Координатор встает на пенёк, зачитывает фамилии и говорит, что с ними: «Здесь Иванов, здесь Смирнов, Петров… (слышится «Да-да, это мой»), а такого-то здесь нет и в Жодино тоже». И женщина падает в обморок, потому что [этот человек], видимо, в морге.
Не все выходили собственными ногами, «скорые» приезжали с периодичностью 5-10 минут и забирали людей с территории Окрестина
В ночь с 13 на 14-е начали отпускать людей. Не все выходили собственными ногами, «скорые» приезжали с периодичностью 5-10 минут и забирали людей с территории Окрестина. Врачи большие молодцы, они пытались вывозить как можно больше людей, запихивали всех, кого могли, даже с незначительными травмами.
Экстрадировать нельзя спасти
В Беларуси участие в чате сейчас подводится под экстремистскую деятельность. Так как и СМИ признают экстремистскими, достаточно иметь подписку на канал, чтобы тебя могли признать экстремистом. И есть ещё истории преследования за уклонение от налогов – довольно умная стратегия по дискредитации.
Наша задача защитить человека. Попытаться [сначала] на национальном уровне, если национальный уровень не сработает, то в ЕСПЧ.
Используя существующие в России правовые институты, мы подаёмся на статус беженца. И нам ничего не дают, хотя мы предоставляем данные, что это политически мотивированное обвинение, что справедливый суд в Беларуси невозможен, что там разрушены все правовые институты, адвокатура полностью подчинена государству.
Дальше выносится решение об экстрадиции, которое обжалует суд. Ни один суд на нашу сторону не встал. После первого суда мы подаём жалобу в ЕСПЧ.
У России есть определённые обязательства, связанные с соблюдением Европейской конвенции по правам человека: они должны проводить проверку кейса на наличие политической мотивированности, изучать персональные риски человека и риски, связанные с правами человека в стране, куда они должны этого человека выдавать. То есть, например, если конвенцией запрещена смертная казнь, то страна по этой конвенции не может выдать человека в страну, если ему вменяется преступление, за которое грозит смертная казнь. У нас есть массовые пытки, задокументированные и заявленные перечнем международных органов. Есть гигантское количество докладов, персональных историй.
[Например, в Беларуси подвергался пыткам, и это было задокументировано] белорусский спортсмен Алексей Кудин. Его задержали в России в середине января, он 6 месяцев провёл в СИЗО и его собирались экстрадировать на родину. Эти месяцы мы пытались проработать его кейс как можно лучше, собрали огромное количество материалов. Суд мы проиграли и подали срочную жалобу в ЕСПЧ. Суд в двенадцать, решение ЕСПЧ факсом получаем в десять. Мы проинформировали о решении ЕСПЧ всех, кого могли: пограничную службу ФСБ, Генпрокуратуру, СИЗО, где он сидит. В суде пришлось переводить текст и объяснять, почему они должны сейчас отпустить человека. Но суд выносит решение об утверждении экстрадиции, и прокуратура берёт под козырёк.
На следующее утро белорусские власти задержали Кудина: Россия им его передала. Это вызвало огромный скандал – мы начали жаловаться в Совет Европы, и Россия через несколько недель прислала потрясающую бумагу: «Мы два часа переводили страницу текста на английском – понимаете, переводчики старались, но не успели».
Россия попыталась уйти от ответственности, но факт в том, что [скандал этот] повлиял на остальные дела. И в двух остальных случаях, где мы получили правило 39 [регламента ЕСПЧ о немедленном принятии обеспечительных мер], люди продолжают находиться в России. Они, правда, продолжают сидеть – у них срок содержания год, но их не вывозят.
Есть официальная экстрадиционная процедура, а есть хитрый ход: ты можешь не задерживать человека по уголовному делу (может быть, и уголовного дела на него даже нет), а просто просишь своих коллег в России: «У вас в Питере есть люди – мы их очень хотим. Можете, пожалуйста, их депортировать?» Центр в ответ: «Да пожалуйста» и заводит административные дела за какую-то [ерунду]. В апреле пять человек задержали в связи с тем, что они записали видеоролик, в котором они стоят все вместе на улице с флагом, поют какую-то песню и [произносят] «Жыве Беларусь» и «Свободу Навальному!». Беларусь приcлала этот ролик в Россию, и всё – всех оформляют по 20.1 КоАП РФ за нарушение правил порядка проведения публичного мероприятия. Задерживают, а после того, как они выходят, снова принимают и вменяют второе административное правонарушение – нарушение миграционных правил, отсутствие регистрации по месту жительства. Два нарушения – это депортация (или административное выдворение, смысл тот же).
Россия как опасный транзитный пункт
Куда ехать из Беларуси? Я всем говорю: в Россию ехать не надо, если есть возможность, езжайте в ЕС или хотя бы в Украину. Там свои сложности, но вас хотя бы оттуда не выдадут.
Между Россией и Беларусью очень близкая кооперация по силовой линии, есть дополнительные соглашения и договорённости, которые создают больше возможностей для потенциального преследования белорусов в России.
Важно учитывать стадию, в которой ты находишься. Одно дело, когда у тебя просто есть подозрения, что на тебя могут завести уголовное дело или преследовать за что-то – тогда можно попытаться официальным способом поехать. Если же ты знаешь, что на тебя уже завели уголовное дело, то ты уже так поехать не сможешь, потому что тебя сцапают на границе. Поэтому твой единственный путь будет – в Россию. Россия лучше, чем Беларусь.
В России вы должны озадачиться вопросом возможного транзита дальше. Если дело завели совсем недавно или вы подозреваете, что оно есть, но у вас нет никаких документов, можно попробовать уехать из России.
Если ты знаешь, что уголовное дело есть и, скорее всего, есть запрет на выезд, самая универсальная инструкция – спрятаться
Что может произойти? Вам может быть запрещён выезд и вас просто не отпустят, это вы узнаете только на границе. Есть официальная база МВД о наличии оснований для запрета на въезд в страну. Можно себя на всякий случай посмотреть в этой базе.
Если ты знаешь, что уголовное дело есть и, скорее всего, есть запрет на выезд, и ты ещё и подозреваешь, что находишься в межгосударственном розыске, самая универсальная инструкция – спрятаться. Не выпячиваться. Работать на неофициальной работе. Не палитесь, где вы находитесь и чем занимаетесь: у нас был случай, когда человек писал в социальных сетях, что работает в спортивном клубе, и из Беларуси пришла наводка, что он работает в спортивном клубе. Нашли – и всё.
Я не рекомендую находиться в Москве, потому что у нас часто проверяют в метро, плюс ещё поиск по лицам. Желательно не пользоваться машиной, потому что на проверке ГИБДД можно попасться. Пытайтесь находить способ уехать из России, говорят, что они есть.
И самый важный момент – держать связь с белорусским комьюнити в России. И иметь наши контакты (мы – это Московская Хельсинкская группа и комитет «Гражданское содействие»). Если мы о вас не узнаем, то не сможем вам помочь. Наш первый источник информации – сами белорусы, здесь довольно активное сообщество, и если ты активист, то ты, скорее всего, там засветился. И если вдруг пропадёшь с радара, это передадут нам.