В июле в трёх Reforum Spaces – в Берлине, Таллинне и Вильнюсе – прошёл показ документального фильма Никиты Лойка «Таблетка от себя» производства Media Loft Europe. Это монологи пяти людей, которым пришлось пережить конверсионную терапию – насильственную попытку сменить их ориентацию. Никита, режиссёр, документалист, соавтор YouTube-канала «А поговорить?», рассказал проекту «Рефорум», как чувствует себя ЛГБТК-сообщество, уехав из России, и почему так важно рассказывать истории выхода из плохих ситуаций.
— У нас есть свежий повод поговорить о квир-людях, к сожалению, нерадостный: на днях Совет Федерации единогласно принял закон о запрете смены пола в России. Почему тема ЛГБТ вызывает такую реакцию?
— Думаю, это отвлекающий маневр. Людям трудно и страшно жить. Их угнетают высокие цены, неопределённое будущее, в стране идёт война – но ненавидеть свою жизнь, признавать её неудачной очень сложно. Проще ненавидеть кого-то ещё. А тут и правительство разрешает: «Ненавидь геев, лесбиянок, транс-людей и так далее– мы такие же, как ты, и тоже их ненавидим! Давай, вымести на них всю свою обиду!»
Почему я так думаю?
В 1993-м отменили 121 статью УК, «мужеложство». По ней в советское время чудесно сажали интеллигентов, не обязательно геев – мы, например, до сих пор не знаем, был ли геем Сергей Параджанов, который по этой статье пострадал. По ней чуть не сел в тюрьму «всесоюзная Баба-яга» Георгий Милляр: по легенде, режиссер Александр Роу настоял, чтобы тот срочно женился на соседке по общежитию и хоть так спасся.
С 1993-го по 2012-й людям были неинтересны геи. К ним относились либо никак, либо с праздным интересом. В Москву приезжала Мадонна, а когда на Евровидение поехали «Тату», напрягалась не российские, а английские телевещатели. Анатолий Евдокимов, главная drug queen того времени, перевоплощался в женщину прямо в кадре суперпопулярного клипа группы «Руки вверх», где показана мужская любовь: клип – нереальный хит, его крутили на MTV, по федеральным каналам. Ещё одна drag queen, огненная леди Заза Наполи ведёт шоу на НТВ. И никого это не триггерит. Правительство никак к этому не относится, и люди никак не относятся. А сейчас правительство сказало – можно ненавидеть, и люди сформировали «своё» мнение под гнётом пропаганды.
— То есть объект ненависти мог быть любым?
— Абсолютно. Говорят, это могли быть евреи, но в окружении Путина столько евреев начиная с Ротенбергов, что их, видимо, решили не трогать. А не было бы у него таких друзей – вовсю шли бы еврейские погромы.
Многие пишут, даже не посмотрев «Таблетку от себя»: «Зачем вы выпячиваете свои проблемы, мы же к вам не лезем?». Я этим фильмом хочу сказать: именно вы к нам и лезете. Мы живём своей жизнью – а вы приходите, вводите нам ненужные препараты, засовываете нас в подвалы монастырей, творите дикие вещи.
— Как себя чувствует ЛГБТК-сообщество в изгнании?
— Люди в периоде реабилитации. Они, как правило, покинули Россию не потому, что они геи, лесбиянки, транс-персоны и т.д., а потому, что пережили травму: преследование, избиения, насилие. И даже с этой травмой они были под прессом: не могли обратиться в полицию и к врачу, по-прежнему были вынуждены расцеплять руки на улице и соединять их только за закрытыми дверями. А сейчас они там, где могут быть самими собой.
В Европе они активно общаются, объединяются, ходят на мероприятия. На показ в Голландии мы объявляли регистрацию на 70 человек – зарегистрировалось 150, пришлось делать два сеанса. В Лиссабоне овербук был через несколько часов.
Показы, в том числе в Reforum Spaces, были похожи на встречи анонимных жертв: люди делились историями, понимали, что они не одни, многие плакали. Это как первичный выход из травмы, это понимание «Уф, пронесло, мы тут, мы живы, здоровы, в безопасности».
— Были зрители, которые сделали для себя открытие, увидели что-то новое?
— Толстой писал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». То, как лечат на Урале, отличается от того, как с геями поступают в Дагестане и Чечне. Мусульмане поражаются тому, что творится в православных монастырях, те, кто был в монастырях – как работает психиатрия, чем там обкалывают. Многие приводили своих гетеросексуальных друзей, которые уходили в слезах – «Мы знали, что вам нелегко, но не знали, что всё настолько страшно».
Мне хотелось показать способы выхода из ситуации насилия тем, кто, может быть, в этой ситуации ещё находится. Люди мне начали писать из России: «Моего парня родители сдали в православный монастырь, что делать?» Я даю ссылку на фильм. На самом деле вариант один: бегите. И потом в безопасности с холодной головой принимайте решение, что делать дальше.
— Сейчас много обсуждений, как донести до российских телезрителей, привыкших верить пропаганде, правду о том, что Россия творит в Украине. Эксперты сходятся во мнении, что лучше всего работают личные истории пострадавших. Ваши фильмы – это тоже рассказы от первого лица.
— Когда я делаю свои фильмы – я думаю о своей родне в Сибири, о маме, тёте. Моя задача – чтобы человек, даже далёкий от темы, даже тот, кто против геев, посмотрел и сказал: «Это ужасно, нельзя так поступать с любыми людьми. Это не по-человечески».
Экспертов, объясняющих, почему конверсионная терапия – это плохо, в фильме нет, потому что это и так очевидно. Война и убийство – это плохо, забота и любовь – это хорошо, небо голубое, трава зелёная, конверсионная терапия – абсолютное зло. Всемирная организация здравоохранения давно закрыла вопрос, признав ориентацию вариантом нормы, от которого не нужно лечить. А те, кто пытается это делать, нарушают не только международные конвенции, но и биологические законы.
Нам ещё иногда говорят: хорошие журналисты дают слово обеим сторонам, почему в ваших фильмах только одна? Да потому что противоположная сторона, мракобесная и средневековая, и так прекрасно представлена, она из каждого утюга кричит, что Путин великий, геи должны умереть, а их сердца надо сжигать. Можно нам маленькую нишу для выражения альтернативной позиции?
— Что нужно, чтобы люди начали спокойнее относиться к геям?
— Любая пропаганда – зло, специально очернять вторую сторону не надо. Должна быть свобода выбора информации, «Дождь» нужно показывать на соседней кнопке с каналом «Россия». Иначе получится, что мы навязываем свою позицию – а я, например, уважаю религиозные чувства людей, и они имеют право не получать эту информацию, потому что они её не хотят.
Я не согласен с позицией «Дайте мне телевизор на 10 лет, и я превращу Россию в абсолютно демократическую страну». Всё, что должен обеспечить наш будущий президент и правительство, – это абсолютную сменяемость власти. Чтобы каким бы людоедом ты ни был, через 4 года ты ушёл, и люди смогли выбрать кого-то ещё.
— Вы не верите в ЛГБТ-пропаганду?
— Пропагандировать ориентацию невозможно – это биология. Я говорю своим гетеросексуальным брутальным друзьям: «Вот вы любите девушек. Представьте, что в России принят обратный закон: никаких больше девушек, мальчики с мальчиками, девочки с девочками. Ты перестанешь любить девушек?» – «Нет, конечно!»
— Сложно ли сейчас уехать квир-людям?
— Окна возможностей сильно сокращаются для тех, у кого русский паспорт: ЛГБТ-персоне с турецким паспортом будет попроще. Но европейские государства считают, что это одна из самых ущемляемых категорий граждан на планете, и получить политическое убежище в Голландии, Германии, Португалии ещё возможно.
Но обязательно подготовьтесь. Изучите международные акты, регламентирующие предоставление убежища в Евросоюзе – например, Дублинский регламент. Нельзя приехать в Европу, путешествовать по Испании, задержаться в Париже, а когда срок действия визы закончится, начать просить помощи. Страна первого въезда и должна быть страной, которая будет тебя принимать, убежище нужно просить сразу же после пересечения границы, факт преследования нужно доказывать: собирайте снимки разбитого носа, публикации в СМИ о вашем кейсе, скриншоты соцсетей, протоколы полиции.
— Вы уехали в конце февраля 2022-го и сняли с тех пор два фильма – «По ту сторону радуги» о квир-бежен_ках в Нидерландах и «Таблетку от себя». Оба фильма – история, как герои смогли прекратить страдания и издевательства над собой. Они намеренно получились оптимистичными?
— Я уехал и задумался: что бы я хотел транслировать теперь, когда у меня развязаны руки и я не боюсь высказываться? Первая мысль – что надо освещать те жуткие ситуации, что происходят сейчас: аресты, посадки и т.д. Но слушать о том, как всё плохо, очень тяжело. У людей начинает срабатывать внутренний предохранитель, как на счётчике: зачем вы мне это показываете, не хочу это видеть, лучше уйду в свою жизнь. И я решил транслировать, как всё могло бы быть, какие есть варианты выхода из плохих ситуаций. В этой логике я веду свою инстаграм: смотрите, как я счастлив в свободной стране со своим молодым человеком, у нас есть будущее, мы путешествуем, планируем завести собаку. Так и мои герои: кто-то сейчас работает почтальоном в Голландии, кто-то женился на своей девушке, будучи девушкой, кому-то не подошла страна, куда он бежал, и он переехал дальше – ведь жизнь не заканчивается запросом политического убежища.
Вот это «А что, так можно было?» я и хотел бы показывать. Бесконечно говорить о негативе не совсем продуктивно.
На показе в Амстердаме мальчик взял микрофон и поблагодарил за фильм «По ту сторону радуги»: «У вас там были позитивные кейсы людей, которые пережили насилие, решились бежать, сдаться властям – и теперь они счастливы. Если бы я его не посмотрел – мы бы с моим парнем не уехали». Если я помог хотя бы одной этой паре, значит, я не зря делал свою работу.
— Что планируете снимать дальше?
— У меня есть несколько задумок – например, интересует тема ментального здоровья. Те, кто принял решение остаться в России, да и те, кто уехал, очень сильно травматизированы. Но обсуждать свои внутренние травмы в российском обществе не принято, это стигма, в отличие от физических болячек. Можно сколько угодно жаловаться на суставы, но стоит пожаловаться на депрессию – и тебя могут счесть дурачком или слабаком. На мой взгляд, проблемы с суставами и депрессия одинаково осложняют жизнь. Я хотел бы открыто поговорить о том, как следить за своим ментальным здоровьем, как обращаться за помощью, показать истории людей, которые не решились пройти лечение – или, наоборот, решились, справились и готовы поделиться опытом.
И хочу попробовать поснимать художественное кино. Я всю жизнь снимал либо репортажи, либо документальные картины, и накопилось множество тем, которые хотелось бы освоить художественным способом, а не журналистским.