Правозащитный центр «Мемориал» был признан иностранным агентом в числе первых – в 2013 году. Сейчас его собираются ликвидировать. Игорь Гуковский, правозащитник, сотрудник «Мемориала», стал гостем нового выпуска подкаста «Агенты перемен» в День памяти жертв политических репрессий. «Рефорум» публикует краткую выжимку из беседы.
Реальное количество лиц, преследуемых по политическим мотивам, [около] 1000. По одному «Дворцовому делу» (уголовные дела, который были возбуждены зимой 2021 года после массовых акций протеста, которые были спровоцированы выходом расследования команды Алексея Навального о так называемом дворце Путина – прим. «Рефорум») преследуются 130-150 человек. Масштабы очень велики.
Страна поменялась в не очень приятную сторону. Можно смотреть по количеству лично знакомых, сколько их было в прошлом году в местах лишения свободы и под домашним арестом и сколько сейчас: по моим подсчётам, было 0, сейчас человек 6 как минимум.
Я работаю в программе, которая занимается поддержкой политзаключённых. Людям в СИЗО мы помогаем с оплатой адвокатов и [поиском] средств, который тратятся потом на передачи, зачисления на счета и так далее. Второе направление деятельности – аналитическая работа: составление списков политзаключённых, выяснение, в каких случаях уголовные дела подходят под критерии политических. Занимаемся адвокационной работой.
Очень редко можно понять, что [именно] непосредственное внимание со стороны «Мемориала» или других правозащитных организаций позволило резко изменить положение того или иного политзаключённого. Иногда какие-то дела буквально всплывают из небытия благодаря деятельности СМИ, нашей организации, других организаций. Хороший пример: скоро освободятся ростовские активисты Владислав Мордасов и Ян Сидоров, которые вышли на пикет, были обвинены в покушении на организацию массовых беспорядков, получили 6 лет, а потом им сократили до 4-х.
Привычка к репрессиям
Когда первых людей внесли в список иноагентов, это было шоком. Но чем больше ужасов, тем [сильнее] снижается порог. Когда людей и СМИ начали вносить десятками, когда вносят достаточно умеренный «Росбалт», «Репаблик», у которого вообще нет иностранного финансирования, который полностью финансируется за счёт подписчиков, лучшие отраслевые СМИ, которые пишут о политических репрессиях, люди привыкают, что такова новая реальность. Мы существуем для того, чтобы рассказывать правду о происходящем в России, писать жалобы в ЕСПЧ. Они существуют, чтобы с нами бороться. Все при деле, Минюст при деле.
После отравления Навального, в конце осени-начале зимы 2020 года, начали принимать репрессивные законы один за другим. Мы оказались в совсем авторитарной реальности. Снизилась терпимость к вещам, которые до этого казались нормальными: раньше призыв на митинги – это была иногда административка, а сейчас это часто административка и отправка под административный или домашний арест.
При Брежневе было лучше
Нынешний режим хуже, чем всё, что было в послесталинские годы.
Сейчас такой поздний сталинизм, когда массовых расстрелов нет, но даже представители политических элит в любой момент оказываются в одном из московских СИЗО. Рассказывают, что если год-полтора провести в «Матросской тишине», в обязательном порядке встретишь какого-нибудь регионального министра.
Сейчас такой поздний сталинизм, когда массовых расстрелов нет, но даже представители политических элит в любой момент оказываются в одном из московских СИЗО
Может ли это привести к тому, что всё зачистят до состояния позднего сталинизма или андроповской эпохи, когда уже не существовало никаких диссидентов? Могут. Но мы знаем, что и после этого происходили политические события, не во всем желаемые авторами этих репрессий.
Я надеюсь, что в какой-то момент мы выйдем на репрессивное плато. Так было в 2005-2007 годах: 30-40 политзаключённых, понятные правила игры. Они тогда казались чудовищными – например, никакого влияния бизнеса на политику. Потом было новое репрессивное плато после Болотной в 2012 году, потом после присоединения Крыма. С 2020 года взят курс на зачистку. Первыми под неё попали потенциальные кандидаты в Госдуму. Можно было скорее удивляться, что какой-то человек выдвигался в Думу и на него не завели уголовное дело.
«Всегда есть куда падать»
Надо всегда надеяться на лучшее. В 1984 году человек в здравом уме не мог представить, что через 5 лет будет избран почти демократический парламент. У нас идёт определенная модернизация общества, меняются ценностные установки, особенно у более молодых слоев.
Большинство населения уважает Сталина и сталинские годы. Одновременно это же большинство, по данным «Левада-Центра» (признан в России иностранным агентом – прим. «Рефорум»), говорит, что их отношение к организации или к человеку, если его объявят иностранным агентом, не ухудшится: мол, понятно, что государство с кем-то борется, но почему мы должны ненавидеть тех людей, которые могут быть против государства – государство создаёт и нам проблемы. Локдауны вводит или пенсионный возраст повышает.
Я давно в «Мемориале», с конца 2010 года. Ощущение, что всё закончилось и этот режим будет существовать 1000 лет, было неоднократно. С одной стороны, всегда есть куда падать. С другой – мы видим, что к этому можно приспособиться. Тяжелые времена вынуждено тебя закаляют, заставляют относиться к этому с долей чёрного юмора.