Политолог, учёный, политэмигрант Михаил Савва рассказывает, в каких случаях Россия требует экстрадиции своих граждан и как политическая экспертиза помогает эмигрантам избежать преследования.
Политическую экспертизу заказывают люди, уехавшие из России, чтобы доказать в принявшей их стране политические мотивы преследования. Ко мне обращаются адвокаты из США, Израиля, Германии, Польши, Боснии-Герцеговины, Кипра, Украины, самой России. Какую роль такая экспертиза может сыграть?
Если человек просит об убежище, этот вопрос сначала решает орган исполнительной власти, миграционная служба или её аналог. Если в статусе отказано, человек имеет право обратиться в суд. Если он докажет, что был вынужден уехать в результате преследования со стороны властей, то сможет претендовать на статус беженца. Идёт соревновательный процесс: кто будет более убедительным, миграционная служба или же адвокат и заявитель?
В случае запроса об экстрадиции судебная процедура обязательна. Это обычный процесс с прокурором и адвокатом.
Представьте себе типичного судью в европейском городе. Он ни разу не был в России и не знает, как там работает следствие. Ему нужно принять решение: выдавать россиянина или не выдавать. Для адвоката одна из главных стратегий защиты – доказать, что в стране происхождения человека преследуют по политическим мотивам. Европейская конвенция об экстрадиции 1957 года прямо запрещает выдачу в таких случаях. Если таковые мотивы установлены и судья соглашается с результатом экспертизы, выдача человека невозможна.
Для адвоката одна из главных стратегий защиты – доказать, что в стране происхождения человека преследуют по политическим мотивам
Что касается запросов об экстрадиции, то есть три категории российских дел.
Жертвами первой становятся в основном уроженцы Северного Кавказа. Например, в рамках кейса так называемого «Владикавказского джамаата» задержали девятерых ингушей, а десятый успел перебраться в Польшу. Российские власти потребовали экстрадиции. «Владикавказского джамаата» на самом деле не существовало, но задержанных избивали и пытали током, и восемь из девятерых не выдержали и оговорили единственного скрывшегося. В ходе суда они отказались от показаний, но на приговор это никак не повлияло. Мы пришли к выводу, что политическим мотивом тут является создание в обществе чувство всеобщего страха. Фальсификаторы просто назначили случайных людей виновными. Власти Польши отказали в экстрадиции.
Из России идёт большой поток экстрадиционных запросов на чеченцев. Главным образом это обвинения в участии в незаконных вооруженных формированиях (НВФ) – например, в Сирии на стороне ИГ.
Вторая категория дел для моей экспертизы – это политически мотивированное преследования предпринимателей. Типичная история нескольких последних лет: государство забирает активы производственников и банкиров. А чтобы избежать встречных исков и удержать захваченное, против владельцев возбуждаются уголовные дела.
Бизнесменов преследуют также за помощь оппозиционерам. Недавно в Германии получил убежище человек, который активно помогал оппозиционно настроенному мэру в России. Мэра посадили в тюрьму, а через некоторое время начали уголовное дело в отношении предпринимателя.
Россия нередко присылает гарантии, что права экстрадируемого не будут нарушены. Европейские власти или судьи иногда верят и могут выслать человека. Но эти гарантии не стоят и бумаги, на которой напечатаны, они не соблюдаются.
Это можно проследить по известному делу ингуша Тимура Тумгоева. Украина выдала его России в 2018 году. А в 2020-м он направил жалобу в ЕСПЧ на пытки в СИЗО Ростова-на-Дону и в исправительной колонии. Есть очень высокая вероятность, что его действительно пытали.
Я анализирую степень угроз. Что с человеком с высокой вероятностью случится, если он вернётся в Россию? Часто есть риск пыток и даже смерти в местах заключения.
Третья категория дел – это российские гражданские активисты. Особенно много в последнее время бывших членов «Открытой России». Она ликвидирована, но людей продолжают преследовать за сотрудничество с «нежелательной организацией».
Например, человеку вменили эту статью за репост научной публикации с сайта организации, якобы связанной с Михаилом Ходорковским. Налицо фальсификация: во-первых, в материалах следствия названа организация, которая никогда не существовала. Во-вторых, тот сайт, с которого был сделан репост, не имеет с ней никакой связи. Кроме того, сотрудничать – это значит быть в штате или выполнять поручения. Репост с сайта не может быть сотрудничеством. Это дело – политический заказ.
В 2019-2020 годах запросов на экстрадицию было 350-450 против 500-700 в предыдущие годы. Удовлетворили за два последних года около трети
Подобных случаев довольно много. Часть прошений об убежище, для которых я делал экспертизу, всё ещё рассматриваются миграционными властями разных стран.
На днях я проанализировал статистику моих экспертных заключений. В настоящее время четыре из пяти моих клиентов выигрывают дела в европейских странах. Точной статистики по годам нет, но иногда в СМИ всплывают цифры о количестве экстрадиционных запросов, которые подает Генеральная прокуратура России. В 2019-2020 годах запросов было 350-450 против 500-700 в предыдущие годы. Удовлетворили за два последних года около трети запросов. На это влияют несколько факторов, в том числе низкое качество этих запросов. В последнее время российские прокуроры стали более умело сочинять тексты, но обоснованности претензиям это не добавило.
Автор – доктор политических наук, создатель и руководитель общественной организации «Экспертная группа СОВА» (Киев).