В девяностые в России был создан 21 новый заповедник. В 2000-2020-е – всего девять. Зато территория природных пожаров с 2000 года выросла в 6,5 раза: за год выгорает 8,7 млн га, или 34 Москвы. Как это связано и что сегодня происходит с особо охраняемыми природными территориями (ООПТ), рассказывает Алексей Зименко.
Главное, что нужно сделать – признать на всех возможных уровнях общества и власти, что система ООПТ – это национальное достояние, от которого во многом зависит благополучие страны и ее населения.
Особо охраняемые природные территории (ООПТ) – участки земли, воды и воздушного пространства над ними, имеющие важное природоохранное, научное, культурное, эстетическое, рекреационное и оздоровительное значение, то есть заповедники, национальные и природные парки, заказники и пр. На ООПТ введены ограничения по использованию этих территорий. Самые жёсткие – в заповедниках, где нельзя вести никакую хозяйственную деятельность, кроме научной и природоохранной.
Сейчас считается общепризнанным, правда преимущественно за рубежом, что для поддержания экологической стабильности на Земле необходимо сохранить в ненарушенном или малонарушенном состоянии 30% территории суши. В России же все ООПТ занимают 13,6% территории страны, а федеральные – меньше 3%. При этом состояние природных комплексов во многих региональных ООПТ удручающее.
Времени на исправление ситуации у нас практически не осталось. Достижение цели в 30% нужно обеспечить в ближайшие 20 лет. Если не успеем, процесс изменения климата, скорее всего, примет необратимый характер.
Научное и природоохранное сообщества это понимают, но государство к их мнению не прислушивается. Более того, то и дело возникают совершенно невероятные инициативы.
Так, в прошлом году депутат Госдумы Владислав Резник предложил запретить включать учёных в состав комиссии, которая принимает решения о том, какие виды растений и животных войдут в Красную книгу. Он считает, что для занесения объектов в Красную книгу достаточно данных государственного мониторинга, который ведут регионы.
Природа – область знаний непростая и очень специфическая
Ещё годом раньше, в 2019-м, само Минприроды, которое должно заботиться о профессиональном подходе к природоохранной деятельности, попыталось исключить из комиссии по Красной книге значительную часть ученых, заменив их чиновниками. Тогда это сделать не получилось. Но что будет дальше – неизвестно.
Например, на руководство ООПТ часто назначают людей, совершенно далёких от природоохранной сферы. В 2018 году руководителем департамента, отвечающего за развитие ООПТ и территории Байкала, стал лингвист Алексей Титовский. В 2019-м его сменил бывший банкир Иван Шмаков. А недавно дирекцию по ООПТ Башкирии возглавил Салават Нафиков, нефтяник по образованию.
Хочется спросить: «Уважаемые министры, вы зубы ходите лечить к окулисту? Или всё же к стоматологу?». Человек без специального образования не может занимать такие должности. Природа – область знаний непростая и очень специфическая.
Природная инфраструктура не менее важна, чем, допустим, урбанистическая. Никто же не стремится отрезать от Москвы, Петербурга или Казани часть их территории для военных, к примеру, нужд. Аналогично должно быть и с ООПТ. Нельзя сложившуюся природную инфраструктуру менять без серьёзных на то оснований, как это делается у нас.
Природная инфраструктура не менее важна, чем урбанистическая
Большая проблема – снижение уровня ООПТ с федерального до регионального: государственные заказники перешли под управление региональных чиновников. Результаты часто плачевные. Во многих регионах нет для этих объектов ни достаточных средств, ни специалистов. Региональные администрации зачастую по своему усмотрению меняют границы заказников и других региональных ООПТ, разрешают их коммерческое использование, многие ООПТ находятся в плачевном состоянии и даже ликвидируются.
Бывают, конечно, ситуации, что ООПТ теряет своё значение (как правило, по вине человека). В таком случае порой нет смысла поддерживать охранный статус для безжизненного пространства. Но подобные решения должны обсуждаться на профессиональном уровне, а не волюнтаристски приниматься чиновниками.
Нелогично и противоестественно ожидать от охраняемых территорий финансовых результатов, как от коммерческих предприятий, например, туристических. Но именно такие задачи перед ООПТ и ставит Минприроды.
У людей почти нет других способов выяснить, как развиваются те или иные сообщества в нормальных условиях
В итоге мы теряем систему заповедников, выстроенную ещё в советские годы. Их ценность исключительна, так как основная задача заповедников – сохранение естественных экосистем и наблюдение за природными процессами, которые в них происходят. У людей почти нет других способов выяснить, как развиваются те или иные сообщества в нормальных условиях, что можно сделать, чтобы их сохранить, помочь им восстановиться. Если не понимать, как выглядит и функционирует здоровый организм человека, невозможно и понять, как его лечить. Сходная ситуация с природными сообществами.
В заповедниках велись многолетние наблюдения за разными типами природных сообществ. Но сейчас эта деятельность сильно сокращена, заповедникам не хватает специалистов: кто пойдёт на зарплату 12-13 тыс. рублей в месяц?
Для туристических целей нужны национальные парки. Их сеть в России более или менее успешно развивается, но пока недостаточно активно. Зато появились чрезвычайно опасные, по сути волюнтаристские прецеденты создания национальных парков на базе заповедников. Другая разрушительная практика – объединение заповедников и национальных парков под одной управляющей структурой. С тем же успехом можно было бы объединять, например, музыкальные и ремесленные учебные заведения.
Буквально за два десятка лет систему заповедников превратили во многом в инфраструктуру по обслуживанию туристов. Во многих из них организованы туристические маршруты, то есть ведётся хозяйственная деятельность, не связанная с охраной и изучением природы.
Другая больная тема – очень низкий контроль за соблюдением природоохранного законодательства. Как можно всерьёз говорить о каком-либо сохранении природы, когда чуть ли ни весь природоохранный контроль вне ООПТ разрушен? Сотрудников рыбинспекций, охотинспекций крайне мало. Да и те то и дело попадают в суд, например, по ложным обвинениям в превышении полномочий.
Эффективные прежде общественные природоохранные инспекции существуют фактически только на бумаге, так как лишены всех необходимых для них прав и полномочий.
Раньше пламя успевали потушить прежде, чем оно нанесёт серьёзный ущерб
Лесников в лесах почти не осталось, выявлять возгорания на ранних стадиях некому. В итоге каждый год в стране полыхают лесные пожары. Сравните: 20 лет назад ежегодно в стране случалось 22 тыс. лесных пожаров, которые охватывали 1,3 млн га, а теперь число пожаров сократилось почти вдвое, зато территория охвата выросла в 6,5 раз. То есть раньше пламя успевали потушить прежде, чем оно нанесёт серьёзный ущерб. Сейчас же власти во многих случаях просто ждут, когда огонь утихнет сам, в результате за год выгорает 8,7 млн га. Добавим к этому лесозаготовительную вакханалию – у нас гигантский процент нелегальных рубок.
С высоких трибун говорят об охране природы. Словотворчество стало одним из заметных элементов государственной экологической политики. Но пока я не вижу признаков изменения в лучшую сторону.
Автор – генеральный директор благотворительного фонда «Центр охраны дикой природы».