Руководитель направления по защите свободы слова и интернета Международной Агоры, кандидат юридических наук рассказал проекту «РеФорум», опасен ли новый закон о блокировке YouTube, как Google и Facebook обращаются с персональными данными и как защитить себя от прослушки.
— 19 ноября группа парламентариев внесла в Госдуму законопроект о блокировке сайтов, «дискриминирующих российские СМИ». Насколько, на ваш взгляд, он опасен?
— Законопроект не столько опасный, сколько смешной: российские власти активно вступаются за свободу слова, перенимая правозащитную тематику. Формальных же оснований для блокировки всех глобальных платформ в России уже сегодня достаточно. С 2012 года в стране принят целый комплекс норм, каждая из которых может быть применена к любому интернет-сервису.
Так, можно потребовать внести сервис в реестр организаторов распространения информации и потребовать передать ФСБ ключи шифрования (как было с Telegram), а затем, в случае предсказуемого отказа, заблокировать их. Можно найти какой-нибудь экстремистский комментарий и потребовать от сервиса его удалить.
В адрес Facebook можно в любой момент направить запрос на удаление какого-либо политического контента, который заведомо не будет исполнен. И после этого по «закону Лугового» (разрешает внесудебную блокировку сайтов за экстремизм, призывы к массовым беспорядкам и несанкционированным мероприятиям – прим. «РеФорум») запретить этот сервис и пытаться его заблокировать. Получится ли – отдельный вопрос.
Так что специальный новый закон для этого не нужен, это скорее политический жест. Символ, примета времени.
Вы заметили, что Роскомнадзор в последнее время очень активно играет роль защитника свободы слова? Первый такой случай я нашел в 2018 году, когда Роскомнадзор требовал от Facebook объяснить причины ограничения аккаунта [главы Чечни] Рамзана Кадырова. В 2020 году такие заявления пошли одно за другим: возмущение в связи с ограничением на YouTube фильма Александра Рогаткина «Беслан», маркировкой «госсми» в Twitter.
Каждый раз Роскомнадзор pаявлял, что защищает свободу российских граждан, российских медиа. Довольно неожиданный тренд.
— Технически это вообще возможно – заблокировать YouTube в России?
— Пока они не попробуют, мы не узнаем. Это вопрос скорее к техническим специалистам. Принятый закон об изоляции рунета был как раз про это – про блокировки сервисов, которые невозможно заблокировать по IP-адресу. Одно из положений этого закона обязывает проводить регулярные учения с участием Минсвязи, операторов связи и прочих заинтересованных лиц. Они обязаны раз в несколько месяцев проверять, насколько рунет устойчив и готов к изоляции. Первые такие учения в прошлом году они даже анонсировали. Никакие официальные результаты не публиковались, но никто не трубил о триумфе, а от представителей операторов были утечки о том, что все провалилось. Также у нас есть наглядный пример с позорной попыткой блокировки Telegram. Так что пока утверждать, что они способны заблокировать ещё более могущественные технологические корпорации с более широкими техническими возможностями, мне кажется, нельзя.
— Какие-то серьезные опасности грозят российским пользователям? Например, отключение мобильного интернета?
— Отключение мобильного интернета – да.
Тонкая фильтрация, когда одни сервисы блокируют, а другие оставляют, это всё-таки сложно, а просто вырубить всю сотовую связь или кабели – другое дело.
Но надо понимать, что в XXI веке долго жить без интернета нельзя. Ок, можно вырубить мобильный интернет и оставить голосовую связь и смс. Или замедлить скорость доступа к сети. Но это неизбежно скажется и на коммерческой деятельности, и на деятельности государства.
Российское государство в значительной степени завязано на сети: перевод государственных услуг в цифровую форму и внедрение электронного документооборот – пожалуй, одна из немногих заслуг российских властей в этой сфере. Это очень круто, по сравнению со многими европейскими государствами российские электронные госуслуги – просто космос. И это всё в таком случае тоже «ляжет».
Так что блокировка – оружие, которое невозможно использовать постоянно. Да, они могут вырубить интернет во время митинга, но не смогут отключить его на какой-то длительный срок.
— Какие ещё риски есть в этой сфере?
— Теоретически могут замедлить скорость доступа к определенным сервисам. Применить это в отношении Google, насколько я понимаю, в принципе возможно. Google и YouTube используют систему Google Global Cache, которая кэширует содержание страниц локально и позволяет ускорить загрузку этой информации из конкретных мест. Если запретить российским операторам устанавливать и поддерживать сервера GGC, скорее всего, YouTube замедлится. Но задача номер один для российских властей – это установление эффективного и всеобъемлющего контроля над интернетом. Этого у них не получается.
Большую угрозу для пользователей несет риск привлечения их к административной или уголовной ответственности за действия в соцсетях (картинки, анекдоты, репосты).
Учитывая, что значительная часть жителей России пользуются российскими сервисами, подконтрольными так или иначе российским властям, перехват и прослушка их сообщений – это вторая реальная угроза.
— Есть ли какие-то механизмы, способные оградить пользователей?
— Если говорить о перехвате и прослушке, то есть технологические способы: шифрование, использование сервисов, находящихся вне российской юрисдикции, неподконтрольных российским властям.
Интересно, что тот же Google в большинстве случаев удовлетворяет запросы российских властей и идёт им навстречу по контент-фильтрации, если речь не о явно политически мотивированных требованиях – например, заблокировать аккаунт Алексея Навального или других политиков.
В том, что касается данных пользователей, ситуация другая: их российским властям не выдают, считая, что такие запросы либо политически мотивированы, либо недостаточно обоснованы. Если следователь в российском суде не считает нужным обосновывать ходатайство на прослушку телефона, просто говорит, что есть подозрения о причастности гражданина к преступлению – и этого хватает, то для зарубежных компаний такое не прокатит. Они требуют более убедительных аргументов.
Распространенная рекомендация гражданским активистам по всему миру – использовать сервисы, неподконтрольные властям страны, в которой они живут. С другой стороны, нужно понимать, что Уголовный кодекс и Кодекс об административных нарушениях очень сильно расширились. Многие виды деятельности, которые раньше считались легальными, сейчас образуют состав правонарушения или преступления.
Нужно помнить, что российские власти могут обходить отказ зарубежной компании раскрыть данные пользователей.
В частности, встречались дела, когда следствие доказывало принадлежность аккаунта в Facebook тем, что в аккаунте есть фотография человека, и допрашивало свидетеля, который говорил «да, я знаю, что это его аккаунт». Понятно, что такие доказательства сфабриковать несложно и для этого не нужно никак взаимодействовать с Facebook. Это тоже стоит учитывать.