Люди — эмпатичные существа: нам проще понять другого и помочь ему, когда мы чувствуем, каково ему, а не просто видим цифры. Как помогать политзаключённым на языке эмоций? Ольга Канунникова поговорила с основательницей проекта «Помогаем политзэкам», маркетологом и стартап-предпринимателем Натой Любавской и сценаристом и спикером Саной Безменовой, резидентами Reforum Space Tallinn.
Чем вы занимались до проекта и как его придумали?
Ната Любавская: Я приехала в Эстонию в 2021 году со своим стартапом, цифровым музыкальным лейблом, и сначала жила на две страны. Участвовала в событиях на Болотной площади, на проспекте Сахарова, а первым был митинг в защиту НТВ в 2001 году. Когда началась война в Украине, я находилась в Москве и была на акции протеста. Через полгода меня навестил участковый, и я поняла, что нужно окончательно переезжать в Эстонию.
Некоторое время я занималась только своим стартапом, но потом поняла, что хочется делать что-то общественно-полезное. Я нахожусь в безопасной стране, как можно просто сидеть и ничего не делать? И я стала думать о проекте помощи политзаключённым. У меня большой опыт ведения и развития коммерческих проектов — почти 30 лет, и в «Помогаем политзекам» он очень пригодился.
Сана Безменова: Я политический активист, при этом у меня бизнес-образование и колоссальный опыт работы в бизнесе, в проектном управлении. Вот почему мне хорошо и удобно с Натой работать — мы говорим на одном языке.
Меня в Эстонии знают как организатора и ведущего митингов. В декабре прошлого года, когда Алексея Навального перевозили в Харп и пропали сразу и Навальный, и Горинов, мы с другом через день стояли у российского посольства с пикетами. Это в Старом городе, там большой поток людей, они подходили, интересовались, многие выражали поддержку. Некоторые иностранцы просили разрешения с нами сфотографироваться, разместить фото в соцсетях. Мы, конечно, разрешалм — мы и стояли, потому что хотели донести, что не все россияне за войну.
Для меня помощь политзаключённым не была чем-то новым: я занималасьорганизацией вечеров писем, переписывалась со многими политзеками ещё в России. И когда Ната пришла с идеей, я сказала — конечно, давай!
Чем ваш проект помощи политзэкам будет отличаться от других?
Ната: Эмоциональностью. Наполненность информационного пространства информацией о политических заключённых очень низкая. У «Мемориала», «ОВД-Инфо» есть сайты, телеграм-каналы. Но аудитория активнее всего смотрит короткие видео, это самый доступный формат, поэтому мы выбрали его как начальный. Мы записываем минутные видео, каждое с эмоциональным рассказом о политическом заключённом, и выкладываем их в соцсетях.
Например, рассказываем, что у Ольги Меньших пожилая мама, которая была на её содержании и теперь непонятно, кто будет за ней ухаживать. У кого-то ребёнок, о котором тоже теперь неизвестно, кто будет заботиться. У кого-то тяжёлое заболевание, как у Игоря Барышникова, которому недавно сделали операцию.
Рассказываем, как детей держат в СИЗО по поддельным протоколам. Например, Арсений Турбин: когда стали смотреть аудиозапись его допроса, оказалось, что он нигде не говорит о том, что он посылал заявку в легион «Свобода России», а это в протоколе есть. Протокол переписывали шесть раз, к Арсению не допускали защитника, и он был один на один с несколькими силовиками. Сложно ли от 15-летнего ребёнка получить нужные показания за несколько часов? Конечно, он поставил подпись, и его приговорили к 5 годам. И сейчас его держат в СИЗО. И последней была новость, что его избил сокамерник. И только после огласки этой новости их на следующий день развели по разным камерам.
Нужно говорить о политзаключённых как можно больше, в любой форме. Сейчас у нас есть и посты, и длинные видео. Недавно мы придумали новый формат — будем делать видео с чтением писем политзаключённых. Будем создавать контент для англоязычной аудитории.
Сана: Наша задача — показать живых людей, которые стоят за цифрами. Я, читая письма политзаключённых, вижу человека со своими переживаниями, страхами, надеждами, и мне важно и другим людям это показать.
Мы переписываемся, например, с Александром Струковым, волонтёром штаба Навального из Москвы. И я понимаю, как ему тяжело. Ему дали 7,5 лет. А ему тридцать. Лучшую часть жизни он, выходит, проведёт в тюрьме, у него нет семьи, детей. Даже с чисто человеческой точки зрения — это преступление путинского режима. Для меня важно и это — фиксировать преступления против личности, преступления против человечности, против гуманизма.
Безумие, когда мальчишкам дают огромные сроки по сфабрикованным делам. Безумие этой репрессивной машины над показывать.Никите Уварову, с которым мы тоже переписываемся, дали срок за то, что он хотел поджечь в Minecraft здание ФСБ, но на самом-то деле — за то, что он листовки навальновские раздавал. Но официально считается, что в игре у него было «террористическое намерение».
Кто снимает ролики
Ната: У нас снято около 40 коротких роликов, часть ещё в монтаже. Уже выходят интервью, которые я взяла у правозащитников — Марии Чащиловой, Михаила Саввы, Алексея Табалова.
Команда проекта — это резиденты Reforum Space Tallinn, антивоенные активисты. Я пишу сценарии, снимаюсь в роликах, координирую проект, занимаюсь социальными сетями. С дизайнером Дмитрием Маконненом разработали айдентику проекта. Сана тоже пишет сценарии и записывается на камеру. У нас есть чудесный оператор с большим опытом, и он же монтирует ролики.
Сана: К нам присоединился Алексей Павлов, активист, который выходит на митинги и ведёт достаточно раскрученный TikTok. Наталья Ковыляева, координаторка Reforum Space Tallinn, тоже пишет сценарии и снимается в роликах. Борис Ковальский, режиссер, актёр, музыкант, готовит сценарии и записывает ролики про творческих политзеков.
Ната: Борис — украинец, команда из Эстонии, Украины и России. У кого-то артистический бэкграунд, у кого-то — в бизнес-сфере, у кого-то — в блогинге и журналистике. Команда понемногу увеличивается.
Мы подружились с правозащитными проектами — «Сквозь стену» Анастасии Шевченко и «Зоной свободы» Ксении Кагарлицкой. Они проводят фестивали, посвящённые поддержке заключенных в разных странах мира, и мы, скорее всего, будем организовывать такой фестиваль в Таллинне. 27 октября организуем здесь акцию «Возвращение имён» совместно с «Мемориалом».
Сколько стоит поддержать политзаключённого, о котором снят ролик
Ната: Если человек сидит, дело закончено и на адвоката тратиться не надо, то это минимум 30-40 000 рублей в месяц. Они нужны, например, для того, чтобы он мог что-то купить в магазине при колонии, а цены там заоблачные. Если же нужен адвокат и ведутся апелляции, кассации, юридические процессы и суды, то это еще тысяч 100 как минимум в месяц в зависимости от удалённости. Даже если у политзаключённого есть родственники, они всё равно просят финансово помогать им, потому что человек со средним доходом не в состоянии содержать и себя, и заключённого.
Если объявлен финансовый сбор, мы тоже всегда сообщаем, кто курирует его.
Мы хотим освещать все темы, которые касаются политзаключённых. Как их можно поддерживать? Как постараться не стать политзаключённым? Что делать, если тебя задержали на улице, опознали через систему распознавания? Как разговаривать с силовиками? Словом, у нас будет вся информация, нужная активистам — от того, как собрать тревожный чемоданчик, и заканчивая цифровой безопасностью.
«Помогаем политзекам» — это медиасообщество, объединяющее протестно настроенных россиян вокруг поддержки политических заключённых. Помогать им — это ещё и безопасный способ выразить своё отношение к путинскому режиму и войне.
Как ещё можно помогать политзекам, находясь вне России?
Сана: Мы хотим сделать онлайн-вечера писем, чтобы люди могли писать прямо онлайн и отправить письма через «РосУзник».
Ната: Почтой отправились письма в Россию сейчас очень сложно, и во многих местах заключения есть негласное указание не передавать письма, пришедшие из-за границы. Поэтому единственный способ вести переписку с политзаключёнными — электронный. Те, у кого нет возможности оплачивать письма, могут написать письмо через волонтёрские проекты «Весточка» «ОВД-Инфо», «РосУзник», которые отправляют их за свой счет.
Сана: Иногда люди боятся, стыдятся писать. Основной мотив — мы здесь на свободе, в Европе, и как мы людям в застенке будем писать, это, может, ещё больше будет их угнетать.
Мне хочется развенчать этот миф, потому что я переписываюсь со многими политзаключёнными, и им очень очень интересно, когда ты рассказываешь о стране, где живёшь. Писать письма — самое простое, дешёвое и безопасное, что можно сделать.
Ната: Можно рассказать про фильм и просто отправить красивую открытку. Люди, которые находятся в заключении, отрезаны от общества, у них нет новостей.
Сана: Следующая итерация после написания писем — подписать человека на какие-то СМИ. Подписки — довольно дорогое удовольствие для политзаключённого.
Можно подписать и на неполитические издания. Подпишите его на журнал «Охота и рыбалка», если он рыбак. Надо просто выяснить, что человеку интересно, можно спросить у его группы поддержки. Любой журнал — это связь с внешним миром, с нормальностью.
Ната: Мы завели телеграм-канал, куда я выкладываю дайджесты новостей за неделю уже с учётом требований цензуры ФСИН. То есть можно просто взять дайджест и написать — а знаешь, за эту неделю произошло это.