Новый конституционный проект Артемия Магуна, Григория Юдина и Евгения Рощина заставил говорить о себе: кто-то возмущается, кто-то, чьи политические воззрения ближе к тем, что исповедуют авторы, восхищается свежим подходом к республиканскому строительству. Но конституция не случайно зовётся основным законом, по которому живёт страна. Что будет, если изменить или заменить ДНК государства? 11 июля в Reforum Space Vilnius историк Василий Жарков, юрист Михаил Беньяш (который уже предложил свою критику проекта) и журналист Владимир Метёлкин обсудили, нужна ли России другая конституция или достаточно подправить ту, что есть, чем хорош новый проект, каковы его основные недостатки и почему это всё же пока не конституция.
Василий Жарков, историк, приглашённый лектор Европейского гуманитарного университета (Вильнюс)
Перед нами не столько проект конституции (о реальной возможности его принятия в сегодняшней России сейчас пока речи не идет), сколько философско-утопический трактат. Это важная пища для ума — или же декларация намерений будущей политической партии. Многое зависит от того, как на проект Магуна, Рощина и Юдина среагирует общество.
Самая сильная и важная часть проекта — преамбула, которая задаёт определённые параметры того, чем должна стать Россия, которую воображают себе авторы проекта. Свободное и дружеское общение людей и сообществ, общественное равенство, справедливость и достоинство, самоуправление и солидарность, просвещение, устойчивый прогресс и единство человечества, гражданское участие в управлении совместной жизнью и так далее — это готовая программа курса обществознания для школ и не только. Этому нужно учить в первую очередь взрослых. Я бы только этой преамбуле посвятил цикл семинаров и публикаций.
Проект выстроен на основании мировой и отечественной традиции республиканизма и просвещения и при этом пытается двигать эту традицию вперёд, отвечая на вызовы современности. Это его главная заслуга. Артемий Магун говорил, что в проекте для него существуют две красных линии: сильное местное самоуправление и ротация власти. Разве кто-то из присутствующих против этого? Мне кажется, это консенсусная точка. Но есть и недостатки, о которых нельзя не сказать — более того, я написал о них авторам проекта, которые сейчас активно собирают конструктивные комментарии.
Главный недостаток проекта — Союз республик в существующих реалиях выглядит не слишком хорошо. Не потому даже, что «союз», а потому, что республики здесь практически отсутствуют как субъекты. Ничего не сказано про их конституции (по крайней мере, я не нашёл), очень мало про их права и ничего про суверенитет.
Республики должны образовать союз, здесь же всё ровно наоборот: союз создает республики. В комментариях «Медузе» Магун сказал, что 30 республик будут «нарезаны по линейке». Серьёзно? Федерации так не создаются, так создаются унитарные государства с провинциями и префектурами как во Франции после революции 1789 года, когда исторические области страны были централизованно заменены на новую сетку провинций. Артемий при этом допустил, что часть территорий прежде всего из числа этнических республик отделятся до образования союза. Это выглядит реалистично, но тут напрашивается совсем иная перспектива.
Почему бы не назвать вещи своими именами и не сказать, что Российская Республика как единый и неделимый субъект международных отношений с унитарной системой территориального устройства и мощным местным самоуправлением создаётся на месте фейковой Российской Федерации по итогам переходного периода (скажем, четырёх лет), когда будет уточнён территориальный состав и внутреннее межевание провинций? Все субъекты прежней федерации в течение этого переходного периода должны будут определиться, остаются они в составе единой республики или становятся независимыми. Те, кто решит остаться, отказываются от этнического характера своего региона (если таковой имеется) в пользу нового деления строго по территориальному принципу. Унитарный характер такого государства будет признанием реалий (никогда Россия не была федерацией и вряд ли сможет ей стать), но при этом максимально широкое и сильное самоуправление на уровне соседских общин в городах и сельских районах позволит выполнить задачу демократизации системы управления без вранья про федерализм, которого не было, нет и, судя по проекту, невозможно создать.
Ещё одна опасная проблема связана с возможностью приёма новых членов «союза», прописанной в проекте конституции. В 2024 году это выглядит как продолжение практики советского и российского империализма: только что Россия «приняла» в свой состав «новые регионы». Ни о каком расширении России речи больше никогда идти не должно. Её границы должны быть определены раз и навсегда. Хотя соседние страны ещё долго будут подозревать Россию в стремлении к территориальной экспансии, мы сами больше не должны давать для этого ни малейшего повода. Последняя статья конституции провоцирует самые плохие опасения в отношении российской угрозы и обрекают нашу страну на долгосрочное сдерживание со стороны евро-атлантического альянса. Чтобы избежать подобной перспективы, Россия должна стать одной из республик в мировом сообществе, которая отказывается от любых амбиций по расширению каким угодно способом.
Михаил Беньяш, адвокат, участник проекта «Санация права»
Бытует мнение, что действующая конституция плохая. Но она хорошая. Мы даже не понимаем, какое наследство нам досталось. Она подарила нам рынок, свободы, презумпцию невиновности, которой нет в том проекте, который мы обсуждаем. Я не вижу нужды в тектонических изменениях — например, в передаче права собственности на землю государству. С нынешним текстом можно работать — корректировать, менять, ужесточать (например, в части полномочий прав президента, расширения прав человека).
Конституция — язык программирования, на котором написан весь массив российского права. Если мы её поменяем, всё посыплется и будет куда хуже, чем в 90-е.
Владимир Метёлкин, журналист, автор YouTube-канала «Другой мир»
Насколько я вижу из комментариев, у российской либеральной публики есть непонимание и неприятие самого духа проекта конституции — отсылок к республиканской традиции и к определённому словарю политической философии.
Если труды авторов кажутся вам «философским трактатом», в этом нет ничего странного. Американская конституция тоже сопровождалась философскими текстами, а в итоге лежит в основе жизни государства уже 2,5 столетия. Речь в проекте о преодолении деполитизации, о том, чтобы люди снова могли и хотели участвовать в общественной жизни. Есть все основания думать, что за пределами либерального пузыря проект Магуна, Юдина и Рощина будет встречен позитивно.
Классические конституции плохо работают даже в либеральных демократиях: во многом их содержание оказалось выхолощенным за 200 лет, мы наблюдаем кризис политического участия и представительства, на выборы ходит всё меньше людей. Мы видим, какие проблемы вызывает во Франции французский основной закон с его перекосом в сторону президентской власти.
Эпоха массового политического участия, к сожалению, закончилась в ХХ веке. Сегодня нет массовых профсоюзов, нет массовых гражданских организаций — люди не понимают, зачем это нужно, ведь они не могут повлиять на принятие больших решений. И это далеко не только российская проблема, новые конституционные проекты нужны по всему миру.
Василий Жарков
Вдобавок к тому, что я перечислил, мне не очень нравится идея умножения сущностей за счёт создания многочисленных дополнительных органов. Эфоры и комитеты, на мой взгляд, вполне укладываются в единую и сильную судебную власть. Авторы проекта правильно наделяют Верховный суд функциями конституционного надзора, так почему ему же не передать функции контроля за узурпацией власти, защиты свободы слова и собраний и гарантии прав человека?
В России должна быть сильная независимая судебная власть. Сильная законодательная должна контролировать исполнительную власть, а судебная должна приглядывать за обеими другими ветвями и с учетом реалий XXI века не допускать монополизации медиа. После расстрела Белого дома в 1993 году в России был сильно подорван (приструнён) Конституционный суд, сейчас от его власти не осталось и следа. Судебная власть в России сильно недооценена, её фактически нет. Мы не интересуемся, кто у нас председатель и члены Верховного суда. Наша публика мечтает о новом «хорошем президенте». Кто им будет, Надеждин, Шульман или Кац? Но вопрос, кто будет заседать в Верховном суде, не менее важен. Если не уделять этому внимания, не усилить судебную ветвь и не обеспечить ее контроль над исполнительной и законодательной властью, всё опять будет как сейчас.
Михаил Беньяш
В проекте много такого, что совершенно точно будет истолковано неправильно. А закон должен не только быть конкретным и предсказуемым, но и исходить из того, политики — плохие, что плохие люди работают по хорошим правилам, чтобы всем было хорошо. Права человека должны быть вписаны в конституцию, так как это первый барьер в защите от государства, рычаг в споре с государством. Авторы отказываются от баланса частного и публичного — в проекте сказано, что свобода слова и собраний ничем не ограничена. Но даже Европейская конвенция по правам человека не говорит о неограниченности этих прав.
Вдобавок в документе, который мы обсуждаем, есть чудовищные, на мой взгляд, положения. Например, о том, что право собственности на землю должно быть у государства. Это право — базис свободного общества, базис экономики. В проекте стоит гражданская добродетель как принцип жизни — а я не хочу, чтобы государство навязывало мне своё видение добродетели. Оно не должно говорить, что хорошо, а что плохо. Оно должно говорить, чего нельзя. Не надо заставлять меня быть хорошим. Я имею право быть плохим в рамках УК.
При этом я сам убеждён, что 83 статью, определяющую полномочия президента, надо пересматривать после выбора нового парламента, а полномочия муниципалитетов можно расширить, пересмотрев главу 8 (я, как и Магун, считаю, что муниципалитеты — базис общества, но можно делать сильные муниципалитеты и на базе нынешней конституции).
Василий Жарков
Это важная мысль, и я её в целом разделаю. Одна из основ демократии — верховенство права, а оно обеспечивается только за счёт преемственности норм. Мы были близки к демократии и в 1917-м (газеты времён Керенского писали, что у нас самая прогрессивная демократия в Европе, но она продлилась меньше года). Были близки и в 1989-1991-м. Но оба раза не вышло, потому что в обоих случаях произошло тотальное разрушение ценностей, норм и правил жизни людей. Если мы хотим демократической России — мы должны обеспечить преемственность привычного образа жизни и связанной с ним нормативности. Любое радикальное изменение основ существования общества ведёт к тому, что мы теряем верховенства права. А без него, как и без разделения властей и защиты прав меньшинств, невозможно достичь демократии.
Если мы хотим демократии — придётся всё-таки охранить правовою основу последних 30 лет. Это не значит, что не нужно менять систему управления государством. Цезаризм конституции 1993 года должен быть упразднён, президентская власть не должна нарушать принцип разделения и баланса властей. Повторю ещё раз: нам необходимы сильные законодательная и судебная ветви власти. Важная заслуга обсуждаемого проекта конституции – сильное местное самоуправление и постоянная ротация людей на должностях, особенно в исполнительной власти. Но в том, что касается привычного образа жизни людей: семейного, жилищного, административного, уголовно-процессуального и прочих охватывающих повседневность сторон права, здесь я согласен, нужно быть очень осторожными и лучше не ломать то, что вошло в привычку людей.
Михаил Беньяш
Падение режима не говорит о падении правовой системы. Правила останутся. Не советую ставить эксперименты на людях, особенно на крупных сообществах.
Василий Жарков
Если это эксперименты в стиле Пол Пота, то точно не надо. Но когда отцы-основатели США придумывали свою конституцию, обсуждали её и ратифицировали 8 лет, а потом годами вносили поправки и дополнения, они начали свой беспрецедентный эксперимент. Их цель была — создать устойчивую республику. Они читали «Рассуждения о Первой декаде Тита Ливия» Макиавелли и понимали, что любая республика рано или поздно вырождается в тиранию и империю. Поэтому они годами ломали голову, как сделать так, чтобы республика просуществовала как можно дольше. То, что они создали, существует более 200 лет. Это довольно успешный эксперимент в человеческой истории. И по духу авторы проекта новой конституции наследуют этому республиканскому течению.
Наша задача ещё более сложная: у нас вечный предиктор, что Россия обречена катиться по своей колее, вечно возвращаясь в новую опричнину. Мы должны побороть этот подход, доминирующий одновременно среди путинских охранителей и либерального мейнстрима в оппозиции. Авторы проекта предлагают свой выход из этого тупика.
Согласно моему пониманию их замысла, мы должны достичь трёх важных целей, о которых уже говорилось: реполитизации общества, сильного местного самоуправления и ротации власти. К этому можно попробовать прийти разными путями. Можно, как предлагают авторы, видящие, что общество разочаровано либерально-демократической рамкой последних 30 лет, снести всё капитально и построить новый мир на основаниях республиканизма. Но когда «весь мир насилья» в очередной раз разрушается «до основанья», то «затем» есть вероятность построить на его месте что-то не менее мрачное с точки зрения насилия над человеком. Для меня такой выход не очевиден. Стоит попробовать всё же не наломать дров и дать людям то, чего они правда хотят — предсказуемости и преемственности в их жизни.