Диана Каримова занимается в ОВД-Инфо работой с волонтёрами — она одна из координаторов, — и продуктовым менеджментом: делает телеграм-боты для обратной связи, инструкций, работы с теми же волонтёрами. Мы поговорили о том, как и зачем становиться волонтёром ОВД-Инфо (и почему это важный опыт для нормальной России будущего), как в правозащите помогает опыт медика и что делать, если хочется всё бросить.
— Ты анестезиолог-реаниматолог. Как ты попала в ОВД-Инфо?
— На 3 курсе я начала ходить на протестные митинги — тогда как раз вышло расследование «Он вам не Димон». На первой «антидимоновской» акции 26 марта почти никого не задержали, а вот 12 июня практически оцепили Марсово поле. Какие-то суды давали штрафы, какие-то сутки, и нам не повезло. Но за эти сутки нам очень помогали: привезли еду (а полиция никогда не думает, что ты хочешь есть), передали пенки для спанья, консультировали по телефону, в том числе ОВД-Инфо (адвоката в отдел не допустили).
Я вышла после этих суток злая как чёрт. Злость меня мотивировала: я возила передачи в спецприёмники, потом пошла волонтёркой в ОВД-Инфо. После зимних митингов 2021-го случился бешеный рост задержаний, стало очень много работы. Появилась вакансия (нужно было разобрать тысячу волонтёрских заявок), я думала — два месяца поработаю и пойду работать врачом. Но нет.
— Скучаешь по работе медика?
— В российской медицине паршивые условия, которые очень плохо влияют на находящихся там людей. Прекрасные люди в этой среде становятся классическими злобными врачихами или как минимум устают, выгорают, а ценится их труд низко. Они заслуживают жить лучше. Не удивлена, что большая часть выпускников медучилищ хочет работать в косметологии.
Я работала медсестрой в реанимации. На 20 коек было 2-3 медсестры при рекомендациях «1 медсестра на 3 койки». Рабочий день выглядел как бесконечное приоритизирование: что надо сделать непременно, что во вторую очередь, что можно пропустить. Сделать всё было невозможно. Этот навык очень пригождается, кстати.
После медицины работа в некоммерческом секторе — это мило, приятно и чудесно. Здесь люди хотя бы пытаются друга друга не ранить, не обижать, общаться бережно. Мы вкладываем в работу очень много смысла, и это само по себе способствует переработкам. Мы с этим боремся, стали стараться меньше работать ночами, освобождать выходные. Когда началось вторжение, все были в ужасе и никого нельзя было уговорить взять выходной. Люди говорили: если нам будет нечего делать, мы начнём думать, а если мы начнём думать — начнём плакать. Лучше поработаем.
— Как можно оценить эффект от вашей работы? Он измерим?
— Кажется, что глобально, на фоне тысяч административок и сотен уголовок, мы сделать ничего не можем. Госдума продолжает штамповать репрессивные законы, силовики продолжают сажать людей, а юридическую помощь называют паллиативной и это, увы, часто близко к правде (хотя до сих пор бывают победы в административных делах, а по уголовным, бывает, получается если не заменить срок на условный, то хотя бы выбить срок поменьше).
Но в масштабе отдельной судьбы одного пострадавшего ты можешь сделать многое, хоть и не всё. Игорю Барышникову недавно отказали в операции, но по крайней мере удалось добиться того, чтобы его поместили в больницу и поменяли ему эпицистостому. К кому-то мы направили адвоката, который поддержит его и не оставит один на один с системой. Письма, передачи тоже очень важны, особенно для неизвестных, незнаменитых политзаключённых. Прекращать работу нельзя.
— Раньше у вас была только горячая линия, сейчас есть бот. Но вы стараетесь помочь всем, кого преследуют по политическим мотивам, даже если человек вам не написал. Как ищете пострадавших?
— Нам пишут в бот, звонят по телефону пострадавшие и очевидцы, что-то мы раскапываем по открытым источникам — в медиа, на сайтах судов (хотя в делах об экстремизме, например, личные данные удаляют, и нам сложно понять, тот ли это человек, о котором писали СМИ в его глубинке). Очень помогают местные медиа в регионах. Когда задерживают журналиста — об этом сразу пишут многие коллеги по цеху, а если это одиночный пикет где-то в посёлке — вот это проблема. Иногда нам пишут: ребята, собираюсь на пикет, будьте готовы. Это хороший вариант.
Большинство задержанных на акциях протеста остаются с административкой. Их осуждают в течение месяца, потом апелляция, потом раньше был ЕСПЧ, теперь Комитет по правам человека ООН (не то чтоб Россия реагирует на его предписания, но фиксировать нарушения тоже важно).
А есть ещё уголовные дела, которые сейчас в основном не связаны с акциями протеста — их заводят за посты, за экстремизм. У нас на сайте есть база данных по политически мотивированным преследованиям — это любые люди, в деле которых есть политический мотив (у «Мемориала» другие критерии). Дела, связанные с насильственным сопротивлением — кто-то бросил коктейль Молотова в военкомат и пр., — мы брать не можем, это не входит в наш мандат юридической помощи. Но их становится больше, и мы начали о них хотя бы регулярно писать.
— Какой у вас мандат, напомни?
— С точки зрения юридической помощи мы работаем по свободе собраний и антивоенным акциям и постам. Но мы привыкли, что наш бот воспринимается как единая правозащитная приёмная, и быстро перенаправляем людей в «Первый отдел», «Мемориал» и пр.
— Какие волонтёры вам нужны?
— Можно переводить, монтировать ролики, расшифровывать рукописи или аудиозаписи, рисовать иллюстрации, искать информацию, помогать с разработкой продуктов. Нужны переводчики, дизайнеры, монтажёры, люди вообще с любыми навыками (раз в год самый редкий навык пригодится) или без них. Всегда есть задачи, которые может взять каждый, это вопрос терпения и внимательности.
— Вам хватает людей под ваши задачи?
— Хватает, но мы всё равно хотим привлекать больше людей. Чем больше народу мы вовлекаем в опыт деятельности на пользу обществу, тем лучше перспективы отстраивания нормальной (терпимой, прекрасной — кому как ближе) России будущего. В СССР люди росли в ощущении, что доверять нельзя никому, обманут, кинут. Любой опыт совместной деятельности, основанной на доверии, — это классный опыт. Сецчас у нас примерно 5000 волонтёров.
— Как стать волонтёром ОВД-Инфо?
— Просто: написать к нам в волонтёрский бот, заполнить там анкетку. Мы с вами свяжемся и будем присылать задачи по вашему профилю. Иногда задачи расхватываются мгновенно, иногда, если задача объёмная или специфическая (например, разработка на не самом распространённом стеке), ищем желающих по несколько дней.
— А сколько времени нужно, чтобы у вас волонтёрить?
— Мы никогда не требуем от людей регулярности. Есть бот, в нём есть задачи, когда сможете — скажите, что берётесь. Поможете нам раз в год — отлично, раз в 5 лет — тоже хорошо. Есть те, кто помогает каждый месяц. Мы всех любим.
Часть ресурсов мы хотим тратить на помощь другим проектам: делимся экспертизой, волонтёрами и технологиями. У нас отдельный бот для внешних инициатив, где можно поставить задачку — и мы либо свяжем наших волонтёров с заказчиком, либо сами будем координировать и поделится результатом. Где-то связываем волонтёров с заказчиками, где-то сами координируем и выдаем результат.
— Заказчиков верифицируете?
— Конечно, верифицируем. И, например, конкретные политические силы мы не поддерживаем.
А что касается технологий — мы делаем ботов для работы с волонтёрами, для обратной связи, для инструкций, у нас их больше 30. Можем сделать генератор документов — когда-то сделали его себе, чтобы люди, когда мы перегружены, могли сами составить себе жалобу в суд, а наш юрист её посмотрел; сейчас делаем такие для проектов, где есть задача автоматизировать создание шаблонных документов. Если вы хотите сделать кампанию и замучить какое-либо министерство или ведомство обращениями и жалобами — можем поделиться нашим «Дятлом».
У нас много волонтёров, у нас есть опыт, а вокруг запускается довольно много проектов, которым всё это может пригодиться, и сообществ, которые мы можем поддержать. Есть, например, сообщество координаторов волонтёров. Мы там делимся болями и печалями и думаем, что с этим можно делать.
— У тебя бывает желание всё бросить и заняться чем-то совсем посторонним?
— Если и мелькает, то не всерьёз и ненадолго. Работа помогает смиряться с тем, что вокруг творится полный ужас: ты хотя бы делаешь то, что тебе кажется правильным. Кладёшь очень маленький кирпичик в очень длинную дорогу к терпимой России будущего.
Если решить все бросить — то надо отписываться от новостей, переезжать на другой край света и разводить кенгуру.