«В каких-то (вероятно, бедных и депрессивных) регионах власть возьмут неопутинисты, которые кричат о былом величии. Где-то будут выбирать либералов, где-то – мракобесов. Главное, чтобы ни у кого не было возможности навязать свой выбор всем». На прошлой неделе Владимир Милов представил в Вильнюсе доклад «Нормальная Россия будущего: Да, мы можем». Вчера его соавтор Фёдор Крашенинников в Reforum Space Berlin ответил на вопросы о том, почему Россия будущего всё же не прекрасная, а нормальная, почему в ней нужно очень быстро провести муниципальные выборы, чего от них ждать и какие странные эффекты может дать свобода слова. Мы публикуем подборку вопросов и ответов.
Алексей Навальный и его команда готовили нас к прекрасной России будущего, ваш доклад – про нормальную Россию будущего. Почему не прекрасную?
Думаю, у Навального это изначально была ироничная концепция, которая потом превратилась в бренд. Сам Алексей и был за норму: мечтать можно о чём угодно, но не надо ждать, что наступит счастье для всех и сразу. Готовиться нужно к тому, что работы будет много, и тогда будет в лучшем случае нормально.
Почему вы полагаете, что на первых свободных выборах победят люди, которые будут заинтересованы в поддержании демократии на муниципальном уровне? И как вообще резко перейти из ситуации деполитизации к первым выборам?
Если как минимум запретить участвовать в первом круге выборов тем, кто сейчас во власти, появится очень много вакансий. Я не рассчитываю, что придут идейные либералы – я ставлю на новых людей и думаю, что самыми ярыми демократами окажутся те, от кого мы меньше всего этого ждали. Когда люди ощутят, что они здесь действительно власть, это мотивирует их, и с ними можно будет работать – образовывать их, организовывать семинары, конгрессы. Среди них, конечно, будут совершенно разные люди, но история показывает, что в среднем большинство будет склоняться к рациональным решениям. Олигархи перехватить власть не смогут, у них просто не хватит людей и ресурсов на всю страну (мы видим, что даже на столицы не хватало).
Меня очень вдохновляют последние региональные выборы: даже в такой задушенной ситуации люди находятся, борются, побеждают. Не такая уж Россия деполитизированная. Просто сейчас для малого и среднего бизнеса естественная позиция – не лезть в политику, чтобы не потерять всё.
По какому законодательству будут проходить самые первые выборы муниципальной власти? Достаточно ли откатить его к какому-то году, или нужно придумывать что-то новое?
Считаю, что их нужно провести по временному либеральному законодательству. Нынешнее сильно ограничивают наши с вами права – нельзя участвовать тем, у кого есть второе гражданство, ВНЖ, счета за границей, тем, кто не был в России несколько лет. А нужно, чтоб участвовать могли все граждане России (возможно, за исключением представителей нынешней власти). Почему их надо проводить быстро? Потому что это шанс быстро стабилизировать новый режим с помощью новой конституции, нового парламента и пр. Это показывает опыт успешных французских революций, опыт Бельгии, которая смогла отсоединиться от Нидерландов и быстро выбрала себе короля.
Ситуация отсутствия выборной власти не может длиться долго. Россия уже дважды наступила на эти грабли: в 1917-м революция была в феврале, а Учредительное собрание – в январе следующего года. Почему так долго? Они думали, что быстро победят немцев и потом придут к выборам. Но победить не получилось, Временное правительство повисло в воздухе, так как было избрано Думой, а Дума испарилось. Собственно, большевиков никто не испугался, потому что это был всего лишь очередной состав Временного правительства, которые и так всё время менялось. В 1991-м – похожая ситуация: разваливается Союз, а парламент по-прежнему ВС РСФСР, никто не распускает советский орган и не проводит новые выборы на волне антикоммунистических настроений. Неудивительно, что потом парламент решил взять реванш, вступил в конфронтацию с Ельциным, началась стрельба, парламент распустили – но зачем их вообще сохранили с мандатами? Если затянуть с новыми выборами, то у представителей прежней власти может оказаться больше легитимности ,чем у новой.
На Западе мажоритарная система исчерпала себя, является уже не самой эффективной и недостаточно репрезентативной. Какой вы видите электоральную систему будущего?
Сложный вопрос. Надо делать её вариативной, в разных регионах она может быть разной. Должна быть большая дискуссия с привлечением экспертов и изучением мир опыта. Система действительно повсеместно в кризисе, большие органы власти не работают – например, когда создавали Бундестаг, никто не думал, что партий будет так много, а теперь постоянное переформатирование превращает работу в съезд народных депутатов. Вдобавок люди не склонны мыслить себя в партийных категориях; партии разваливаются, фракции легко исчезают.
Все системы имеют недостатки, надо искать новую, возможно, спрашивая ИИ. Простого ответа сегодня ни у кого нет.
Силовые структуры – хрестоматийный инструмент любой империи, и путинской России в том числе: милицию по требованию сверху бросают из Дагестана в Москву и так далее. Можно ли передать контроль над порядком местным силовым структурам?
Не можно, а нужно, более того, в России так и было – до путинского усиления было сложно отправить ОМОН из региона в регион, местным силовикам платили местные же.
В условиях нормального федерализма сложновато собрать полицию разных регионов и отправить их куда-то бить дубинками людей – они просто не захотят. Невозможно позвонить в любой регион и отдать любой приказ. Если происходит действительно что-то плохое, можно послать спецназ, но он не будет контролировать всю страну. Не должно быть вертикали силовой власти, с помощью которой происходит узурпация. Естественно, полиция должна быть муниципальная, должна воспринимать население не как врагов, а как кормильцев, заботиться о них, помогать, провожать нетрезвых граждан до дома. А сами местные не должны бояться полиции: раз она есть, то всё спокойно и безопасно. Федеральные структуры должны быть ограничены, должно быть чётко понятно, когда они применяются. Есть преступления, которые местная полиция не может раскрыть – например, дела об экстремизме и терроризме. Федеральные силы могут вести наблюдения за экстремистами, собирать на них документы, нести их их в суд.
Какие вы видите вызовы в преодолении регионального экономического неравенства при выдаче всей полноты власти регионам?
Вызовов будет очень много. У меня ощущение, что мы и десятой доли проблем пока не видим. Думаю, людям до сих пор интересна демократия – а значит, мы даже представить не можем, что будет происходить в ситуации свободной дискуссии.
В России демократические дискуссии начались и быстро закончились. Но они были. Я помню конец 90-х и ассоциации «Сибирское соглашение», «Уральское соглашение» – самоорганизующиеся межрегиональные структуры, которые создавали губернаторы. Федеральная власть была слаба, занята другим, и люди тогда прекрасно разбирались в региональных партиях, болели за них, а федеральные партии мало кого интересовали и были в хвосте списка.
Как только появится свобода слова, назад дороги не будет. Не получится свернуть голоса популистов их богатых регионов, которые не захотят кормить бедных, или националистов, которые будут выступать за отделение. Мы не можем придумать комфортную и рабочую модель, не учитывая того фактора, что люди будут высказываться, когда им разрешат. Причем те, от кого мы этого не ждём. Так после развала СССР никто не ожидал, что первый секретарь ЦК компании Туркменистана будет ставить себе золотые памятники или что литовский «Саюдис» превратится из движения в поддержку перестройки в борьбу страны за независимость.
Какие-то регионы, в первую очередь те, где есть города-миллионники, воспользуются своими возможностями, а где-то наступит упадок. Я исхожу из того, что надо будет смириться с тем, что будут точки роста и не очень благополучные зоны, спасать то, что можно спасти, и создавать благоприятные условия для тех регионов, городов и агломераций, которые способны жить в будущем. Лучшее, что можно сделать, – разнести правительство по разным регионам и создать таким образом дополнительные возможности и бонусы на местах. Для каждого региона должно быть много опций на выбор – например, возможность создать налоговую конкуренцию, когда в бедных регионах и налоги меньше.
Какой может быть будущая российская идентичность? Россия – страна, которая потерпела поражение и решила реформироваться, или страна, где первая попытка демократии не удалась и нужна вторая, или страна, возвращающаяся в европейскую семью? Что будет связывать регионы, когда пройдут первые выборы?
Думаю, связь будет объективная. Людям хочется, чтоб им не мешали жить и чтобы от них что-то зависело на их уровне. Опыт Евросоюза показывает, что вместе жить удобнее и лучше, чем порознь. Та же Центральная Азия чувствует себя комфортно, имея особые отношения с Россией.
Может, и не надо искать одну идентичность на всех. Может быть, сложность и должна быть нашей идентичностью. В Швейцарии, например, очень сложная идентичность – люди в разных частях страны говорят на разных языках, живут в разных экономиках, но что-то продолжает их связывать. США, Эмираты – очень разные. Может быть, и Россия должна быть разной: где-то гей-парад, где-то звонят колокола. В каких-то (вероятно, бедных и депрессивных) регионах власть возьмут неопутинисты, которые кричат о былом величии. Где-то будут выбирать либералов и строить небоскребы, где-то – мракобесов и строить церкви. Главное, чтобы ни у кого не было возможности навязать свой выбор всем.
Нужно ли готовить реформу политической системы – например, проводить сначала реформу СМИ, люстрации, рассекречивание архивов?
У нас не будет времени. А потом, кто будет архивы раскрывать? Если запретить на первых выборах нынешнюю власть, то новые люди в архивы и пойдут.
Государственные СМ, как и в советское время, элементарно переключаются: достаточно убрать одиозные глотки и программы, как концепция исчезнет. Перестройка началась с того, что из телевизора убрали старых дикторов, разрешили журналистам вести новости – и выяснилось, что даже на советском ТВ много людей, которые делают современный контент. А сейчас хороших журналистов не просто много, а очень много.
Я вижу проблему не в государственных, а в частных медиа, Ни один нормальный частник не будет на своём канале транслировать заседание парламента, концерты классической музыки или дискуссии учёных: показывать сенсации, драки в Думе, скандалы в студиях. И люди через эту клоунскую призму станут воспринимать демократию Поэтому должно быть общественно-правовое вещание. Правда, в Швейцарии есть и общественное телевидение, и локальная медиаимперия местного магната, который через эти каналы активно насаждает свои взгляды. Имеет на это право – но как защитить обывателя от промывки мозгов, у него же нет противоядия? Возможно, что-то новое будет строиться тоже через децентрализацию, через отказ от федерального телевидения. В Германии самая богатая телекомпания – региональная, сидит в Кёльне.
В пандемию власть спустила принятие решений на уровень губернаторов, сейчас полномочия губернаторов тоже расширили, как минимум в приграничных регионах: им можно, например, создавать ЧВК. Это может стать слабым местом нынешнего режима?
Нет, потому что это всё обман. Губернаторов просто делали виноватыми, чтобы размыть ответственность, чтобы виноватым не оказался Путин. У губернатора, который полностью зависит от федеральной власти, не может быть никаких полномочий, в такой централизованной системе назначенный сверху чиновник не будет действовать самостоятельно – удивительно, что люди, особенно иностранные журналисты, так легко этим историям верят. Ему спускают разнарядку из администрации президента, где прописано, что именно они должны на себя взять — создавать ли ЧВК, выпускать ли людей из дома только по QR-коду. Да и прогожинский ЧВК, как мы помним, не был частным: власти выгодно было на случай проигрыша говорить, что в ЦАР воюет не Россия, а отдельный авантюрист.