Школьники сложно переживают релокацию: их, как правило, не спрашивают, готовы ли они оставить друзей, школу, привычную среду. Как помочь им привыкнуть к новой стране и языку? Выходом может стать пространство дополнительного образования. Как оно может выглядеть, какие задачи решать – обсудили участники круглого стола «Образование для уехавших из России семей», который состоялся в Reforum Space Vilnius 9 мая.
Андрей Макаров, предприниматель в области медиа и образования, преподаватель
Мы разговаривали с литовскими властями, и они высказались однозначно: они готовы поддержать специальное образование для молодого русскоговорящего сообщества – в тех или иных формах, которые помогут им понять себя и этот край, понять Литву в контексте Европы. Мы хотели бы воплотить идею дополнительного образования для русскоязычных школьников уже к сентябрю: наше время и время наших детей очень дорого. Это трудно, но имея поддержку в том или ином ведомстве, абсолютно реально.
Василий Жарков, приглашённый лектор ЕГУ
На своей лекции об университетах в Reforum Space Vilnius я говорил о том, что прежде чем начинать делать университет в эмиграции, нужно подумать о школе, о том, как мы будем взаимодействовать с детьми школьного возраста. Через несколько месяцев мы познакомились с Андреем, он предложил эту идею, и она начала обретать материальные черты.
По данным департамента миграции Литвы, сейчас на территории страны находится 1200 граждан России школьного возраста. Львиная их доля живет в Вильнюсе. Многие пока остаются на экстернате в России, продолжают учиться там, живя здесь. Но это не может продолжаться долго: если ситуация, в которой мы все сейчас оказались, затянется на год и более, им придётся социализироваться в литовской среде. К этому нужно готовиться. Есть несколько барьеров: первый – это предубеждение против местных русских школ со стороны эмигрантов новой волны (родители не дадут соврать), второй барьер связан с литовским языком. Чтобы их преодолеть, нужно взаимодействие литовских русских школ, литовского правительства, вильнюсского самоуправления, этих школьников и их родителей.
Первым шагом могла бы стать программа дополнительного образования, которая уже практически получила поддержку на уровне департамента нацменьшинств. Это может быть и основа для чего-то большего: 1200 человек – это целая школа, причём немаленькая.
Мы ищем партнёров внутри нынешней волны эмиграции. Здесь много специалистов в разных областях, которые могли бы участвовать в этом проекте как преподаватели, как организаторы и т.д. Прямо сейчас, в этом зале я вижу много знакомых, которые точно могли бы внести свою лепту.
Андрей Макаров
Мы обращаемся к юным людям, столкнувшимся с переездом, потерей друзей, новой обстановкой. Что им нужно сейчас, что пригодится в будущем? Как помочь человеку не зубрить, а понимать, что он делает и зачем?
Ася Штейн, сооснователь образовательного проекта «Ваганты», преподаватель лицея им. Вернадского
Этими вопросами я занималась всю весну. Я провела большое исследование по всем точкам релокации – Черногория, Грузия, Армения, Израиль. Опрашивала родителей, учителей. Дети, в первую очередь подростки, травмированы внезапным переездом, находятся в тяжелейшем кризисе, в отрицании всего, что им предлагают. Их ведь не спросили, просто сказали «собирай рюкзак, мы уезжаем». В основном это ученики хороших и очень хороших школ Москвы и Петербурга – школ, где обучение строится на партнёрстве, где для каждого ребенка выстраивается индивидуальная траектория. Дети лишены любимой школы и любимых учителей, с трудом встраиваются в местные школы и изо всех сил поддерживают прежние горизонтальные связи с помощью соцсетей, не спеша выстраивать новые. Это картинка, которую рисуют практически все. Это та аудитория, с которой нам придётся иметь дело.
В чём смысл дополнительного образования? В первую очередь это пространство, альтернативное школе, с осмысленным и осознанным кругом русскоязычного общения. Это круг умных сверстников и принимающих взрослых, к которому они привыкли. Что будет делаться внутри этой среды – не так важно, как показывает опыт моего исследования.
Глупо пытаться сделать ещё одну школу с уроками и домашней работой для детей, у которых и так есть школа, да ещё и дополнительные занятия (литовский, например). Это должны быть мастерские, лаборатории, творческие объединения, в основе которых деятельность здесь и сейчас.
Василий Жарков
Всем здесь известный Максим Кац сейчас учится в магистратуре Тель-Авивского университета на программе для будущих директоров школ. Он объясняет, что когда он вернётся в Москву, то будет заниматься проектами, связанными с образованием. А если не вернётся? Может быть, он будет делать свою школу? И он не один. Потенциальные спонсоры тоже начинают смотреть в эту сторону.
Последние несколько недель я консультировался с коллегами из российских вузов. Они сходятся на том, что по форме это должно быть пространство равенства и максимальной открытости и доброжелательности. По содержанию это всё, что касается культуры страны, где мы находимся. Всё, что связано с историей, литературой, причём в широком европейском контексте. Современные школьники прежде всего ориентированы на изучение языков и на IT-специальности. Мы привыкли к академическому подходу, а в хороших европейских школах ставка делается на развитие активизма.
Ася Штейн
Помимо того, что вы перечислили, очень важная вещь – работа с текстом в широком, семиотическом смысле. От того, как эти дети будут читать тексты и какие тексты они будут создавать сами, во многом зависит будущее. Когда белая эмиграция приехала в Белград, она построила церковь без фундамента – зачем он, раз они тут ненадолго. Давайте начинать с фундамента.
Ромуальда, вы видите этих ребят каждый день. Нужно ли им дополнительное образование?
Ромуальда Пошевецкая, преподаватель, журналист
В моем 7 классе было пять человек из Украины (остался один), трое из России и один из Беларуси. Уровень их эмоционального интеллекта много выше, чем у местных ребят – мы, литовцы, закрытые, не умеем говорить о том, что нас волнует. А приехавшие умеют выражать себя. Сейчас для русскоязычных детей на первом месте не учёба, конечно: им нужно вписаться в эту среду, найти контакт со сверстниками. С этим есть сложности, но они тянутся к местным ребятам.
Я шесть лет была в горсовете и комитете по просвещению. Самоуправление сможет выделить вам помещение, программу аккредитовать надо будет в министерстве просвещения, это достаточно сложно. Рассчитывать на поддержку вы можете, но финансирование будет минимальное: такое начинание может существовать только на частной основе. И в целом число частных школ в Литве будет расти, а число бесплатных – сокращаться.
Василий Жарков
Конечно, никто не собирается делать закрытую школу с красными паспортами. Нужно организовывать какое-то общение между местными детьми и русскоязычными.
Марина Скорикова, менеджер Школы гражданского просвещения, одна из авторов YouTube-канала Sapere Aude, координатор пространства Reforum Space Vilnius
Я целенаправленно отдала сына в литовский детский сад, сейчас он учится в литовской частной школе. Базовый язык литовский, но они поддерживают разноязычие. В его классе несколько человек из смешанных семей, где дети с детства говорят на двух языках: билингвизм можно использовать для интеграции. Было бы интересно начать общаться с литовскими школами, которые практикуют процесс интеграции и, возможно, в этом как-то поучаствовать. Я знаю, что они довольно открыты.
Андрей Макаров
Мы ни на одну секунду не допускали мысль об этническом образовании. Это будет абсолютно открытое пространство. Мы в Литве, более того, мы в Европе. Это культура, это образ мышления, интеллектуальная история, а не этническое измерение.
Анастасия Гонтарева, координатор просветительских проектов Школы гражданского просвещения
Месяц назад мы – Школа гражданского просвещения и Европейский центр Вергеланда – проводили семинар в сети школ «Адриатик» в Черногории: их создали релоцировавшиеся преподаватели для уехавших детей, в том числе своих учеников. Школу в Будве начали развивать на базе существующей, там училось 50 детей – сейчас 400. В Бари школу создали за два месяца с нуля. Школы прекрасные, нужные, очень комфортные и объединяют школьников и учителей из России, Украины, Беларуси. Есть и местные преподаватели. У этих частных школ есть аккредитация черногорского министерства образования, дети там будут сдавать экзамены. Интерес к таким проектам во всех точках релокации огромный и будет расти.
В Вильнюсе сейчас действительно лучше уходить в сферу дополнительного образования: яркие преподаватели, яркая тематика, которая привлекает детей, больше проектной работы. Демократичная, интересная, комфортная среда для детей и родителей может стать хабом для местного сообщества – такую роль мы предложили школам в Черногории.
А ещё ребёнок в литовской школе усваивает новые дисциплины на литовском. Может быть, дополнительное образование даст ему элемент своей культуры, который будет отсутствовать в местных школах.
Марина Скорикова
Конечно, для русскоязычных детей – а это и русские и украинцы, и грузины – такое комьюнити очень полезно. Мой сын дома говорит по-русски, но так как мир он познает через литовский, то и картина мира у него выстраивается по-литовски. Мне приходится переводить ему новые слова на русский.
Ася Штейн
Замечательно, если и литовские художники, режиссёры, писатели, журналисты будут приходить и помогать детям погрузиться в местную среду и культуру.
Ромуальда Пошевецкая
Ни одна сфера жизни в Литве не меняется так быстро, как сфера просвещения. В новой программе, запущенной после реформы, преподавателю предоставлено больше свободы. При преподавании русского языка и литературы мы не можем пользоваться российскими учебниками, преподаватель опирается только на свой опыт, чтоб заинтересовать учеников. По истории культуры и религий, которые я тоже преподаю, тоже нет никаких учебников.
Литовского языка в русских школах 5-6 часов в неделю. После окончании школы все дети сдают государственный экзамен.
Василий Жарков
Этот экзамен – аналог ЕГЭ: сдав его, вы можете поступать в любой университет Европы. Примерно 45% выпускников литовских школ идут в вузы, остальные отправляются в колледжи. Из этих 45% половина поступает в литовские вузы, половина едет в разные европейские страны: активно поступают в голландские, датские университеты и пр. Иногда учиться там дешевле, чем в Литве.
Анна Томилина, педагог-психолог высшей квалификационной категории, учитель-логопед, кандидат педагогических наук
Дополнительные активности – это прекрасно, но они не отменяют профессиональной психологической помощи.
По субботам я веду тренинги адаптации для подростков. У нас девять ребят из элитных школ России и Беларуси, трое из них с диагнозом СДВГ, один с аутизмом. Они получали помощь на родине – а здесь не получают ничего. Чтобы попасть на консультацию к дефектологу, иногда приходится ждать полгода, и дети уходят в регрессию.
У дошкольников тоже много проблем. Как правило, у 10% детей есть отклонения в развитии, нарушения речи. Итого это 120 детей из 1200 прибывших. И они пока тоже не получают помощи, не получают и того внимания специалистов, что есть у подростков. У родителей нет тут знакомых специалистов, у приезжих специалистов нет комьюнити. Сейчас мы открываем НКО. Будем привлекать лучших психологов, работать с логопедами. Очень важно, чтобы люди могли получать квалифицированную помощь бесплатно.