В Литве растёт недоброжелательность к русским – таковы результаты сентябрьского опроса. 74,6% опрошенных литовцев признали, что отношение к русским, проживающим в Литве, за последние 5 лет ухудшилось. В 2021 г. так думали 26,7%. 26 января в Reforum Space Vilnius состоялась дискуссия о том, что думают о русских в Литве и как русская диаспора может на это повлиять. Организаторами выступили Центр исследований Восточной Европы и Delfi, запись можно посмотреть здесь.
В разговоре приняли участие завкафедрой русской филологии Вильнюсского университета Павел Лавринец, блогер Альгис Раманаускас, старший аналитик Центра исследований Восточной Европы Владимирас Лаучюс и журналист Илья Шепелин. Модерировал беседу журналист ru.Delfi.lt Дмитрий Семёнов.
Рост недоброжелательности к русским вполне объясним, это один из видов психологической проекции, считает Владимирас Лаучюс. Негативное отношение к тем, на кого люди не могут повлиять (Путин, Кремль) проецируется на сферы, где возможно что-то изменить. Отсюда же призывы запретить музыку Чайковского, заменить связанные со всем русским названия. Другой вопрос, оправдано ли это. Лаучюс считает, что нет.
Европейская культура подразумевает как минимум нейтральное отношение к собеседнику при личном общении, считает Павел Лавринец. Иное дело интернет. Когда Instagram-блогерка из Литвы Лайма Повилайтите написала, что ищет для дочки репетитора по русскому языку (дочка взяла его вторым иностранным), на неё обрушился шквал оскорблений: сейчас не время изучать русский. Лавринец озабочен тем, что ряд политиков в погоне за рейтингом может апеллировать к подобным настроениям в сети: так из онлайн-пространства проблема выходит в публичную сферу.
Отношение ко всему русскому стало ухудшаться ещё в 2014-м, вспоминает Лавринец: тогда число абитуриентов, желающих попасть на кафедру русской филологии Вильнюсского университета, упало до катастрофического минимума. На кафедре опасались, что в этом году ситуация повторится, но нет. Более того, студенты кафедры трудились как волонтёры переводческого call-центра, который помогал договариваться украинцам и литовцам, готовым принять у себя беженцев.
Альгис Раманаускас вспомнил, как в начале 2000-х зарегистрировался на форуме российского информационного агентства «Росбалт», чтобы тренировать владение языком. Прочитанное там его ужаснуло: это был чистый нацизм. «Я уже тогда предвидел, что случится в скором времени, и предостерегал своих соотечественников», – вспоминает он. Многие литовцы комментировали, что он сошёл с ума, но предупреждения стали сбываться: началась война с Грузией, Россия вторглась в Крым. «Парадоксально, но сегодня я тот самый русофоб, который пытается удержать наших русофобов», – шутит Раманаускас. Он назвал варварством попытки запретить Чайковского: это даже не литература, которая может нести идеологическую нагрузку, это музыка. У самого Альгиса на свадьбе вместо Мендельсона играл финал из «Жар-птицы» Игоря Стравинского. Раманаускас уверяет, что когда выступает перед литовскими военными, спрашивает: «Русские есть?» И когда поднимаются руки, просит сослуживцев: «Будьте добры к ним. Им сейчас нелегко».
Среди литовцев есть и те, которые после 24 февраля начали постить в сети, по выражению Раманаускаса, «всякую гадость» в поддержку войны. Это не могло не вызвать ответной реакции. К сожалению блогера, под раздачу попали и многие русские.
Павел Лавринец вспомнил, как в конце 1980-х – начале 1990-х зародилась полушутливая дифференциация: русские Литвы и русские в Литве. Ярким показателем было отношение к 9 мая. Для каких-то русских это был день скорби, для каких-то – повод высказаться на тему «можем повторить».
Илья Шепелин отметил, что часто люди начинают ассоциировать себя со своей этнической общностью и обидные слова в её адрес принимать на свой счёт: «Но есть поговорка, что встречают по одёжке, а провожают по уму. Сейчас у россиян такая одёжка. А потом уже только от них зависит, как они построят отношения». Илья вспомнил, как в первые месяцы релокации опасался говорить по-русски и после laba diena («добрый день» по-литовски) сразу переходил на английский. Забавно, что продавщицы часто просили его говорить по-русски: они не настолько хорошо знали английский. Один раз Шепелин сильно испугался: он шёл по улице, громко говорил по-русски по телефону – и вдруг какой-то мужчина схватил его. Сейчас будут бить за русский язык, решил журналист. Но мужчина оказался поклонником его канала.
За демагогией о нерушимой дружбе народов в СССР скрывалась взаимная неприязнь, напомнил Павел Лавринец: в этом легко убедиться на примере проблем, с которыми евреи сталкивались при попытке поступить в вуз или устроиться на работу. В России трудно найти семью, которую не затронула бы Вторая мировая война. А в Литве почти каждую семью затронули репрессии. Павел с детства помнит неприязнь к тем, кто принёс в страну советский строй, помнит, как в 1972 г. ребята обсуждали самосожжение Ромаса Каланты в знак протеста против советской власти и готовы были ехать на демонстрации в Каунас. Но при всей своей лживости и низкой эффективности коммунистическая идеология всё же задавала общественные стандарты, что неприлично относиться к людям плохо на основе их национальности. Не стоит подогревать ненависть и сейчас.
Дмитрий Семёнов обратил внимание, что СМИ часто публикуют материалы с цитатами россиян, одобряющих бомбёжки Украины, но обходят вниманием факты вроде того, что в Москве несут цветы и игрушки к памятнику Лесе Украинке в знак скорби по жертвам российского удара по Днепру. СМИ работают как линза, согласился Илья Шепелин: увеличивают что-то одно. Событие можно показать с двух, с трёх точек зрения, но это будет приносить меньше трафика, чем однобокая подача. Чем злее и негативнее новости, тем лучше они привлекают внимание. Склонность к однобокости наблюдается сейчас у всех, предупреждает Шепелин. Это проблема, и что с ней делать, неясно.
Единого рецепта нет, согласился Владимирас Лаучюс. Он призвал не жить эмоциями, думать своей головой и поощрять делать это других.
Россиянам, которые приехали в Литву, надо разговаривать с литовцами, считает Шепелин, доносить до них, что пусть мы разной национальной идентичности, но сходимся по ценностям. Все мы хотим, чтобы закончилась война и пала диктатура в России, от которой страдают и соседние народы, и сами россияне.
А Раманаускас предложил русским в Литве при первых же угрозах или подозрении, что им грозит опасность, без колебаний обращаться в полицию. «Наше государство строго наказывает за подобные вещи. А если не поможет полиция – звоните мне».