30 октября – День памяти жертв политических репрессий. 29 октября тысячи людей в десятках городов мира собрались, чтобы читать вслух имена замученных чекистами. Российское же государство с гордостью объявляет себя наследником палачей прошлого. Тем важнее поимённо помнить тех, кто пал жертвой диктатора: Нобелевская премия, присуждённая «Международному Мемориалу», доказывает, что работа по восстановлению памяти имеет всемирное значение. Историк, руководитель карельского филиала общества «Мемориал» Юрий Дмитриев больше 20 лет фиксирует имена и судьбы расстрелянных Сталиным.
Впервые списки расстрелянных в карельском урочище Сандармох историк Юрий Дмитриев опубликовал в книге «Место расстрела Сандармох» в 1999-ом. Спустя 10 лет эти выверенные и дополненные данные, а ещё документы и исследования по истории репрессий вошли в первый том «Место памяти Сандармох». Сканы многих документов буквально запятнаны кровью жертв. Там же приводятся уникальные данные о палачах – материалы с суда над ними, где они подробно рассказывали хронику своих деяний и тем самым косвенно помогли историкам с идентификацией.
В первом томе перечислены жертвы режима, чьи фамилии начинаются на А, Б и В. Во второй том вошли биограммы (типологизированные краткие жизнеописания) тех, чьи фамилии начинаются с Г, Д и Е.
При помощи друзей и коллег Дмитриев продолжал работу над вторым томом из СИЗО и колонии, куда его поместили по сфабрикованному обвинению, обсуждая книгу в письмах и во время кратких встреч в коридорах суда. В момент его отправки из Карелии в Мордовию труд был закончен. Соратники Дмитриева уже работают над третьим томом – Ж, З, И, К.
Найти и вспомнить
В 1937-1938 годах в стране походили массовые тайные казни, напомнил в начале дискуссии Сергей Кривенко, член правления «Международного Мемориала». По территории России разбросано около 300 захоронений той поры, в каждом – от 1000 до нескольких тысяч убитых. Число жертв сталинского террора в целом даже официальная статистика оценивает в 6-7 млн.
Одно из самых известных захоронений – урочище Сандармох, найденное (буквально, во время поиска по карельским лесам) Юрием Дмитриевым. В 236 расстрельных ямах лежат останки 6314 человек. Первый массовый расстрел здесь произошёл 85 лет назад, 27 октября 1937 года: 1111 заключённых были вывезены с Соловков и убиты как «продолжающие оставаться врагами советской власти».
Среди убитых было много известных людей, и никто не знал об их судьбе вплоть до 1997 года, когда Дмитриев нашёл захоронение и начал воскрешать память о них.
Дмитриев – уникальный исследователь, говорит Сергей Кривенко: «В России много поисковиков, которые по лесам и полям разыскивают места захоронений, лагерных или военных. Юра исходил всю Карелию и нашёл 15 таких мест, это уже рекорд. Но Юра соединял в себе поисковика и архивиста. В архивах ФСБ он переписал от руки карточки 12 000 расстрелянных в Карелии, затем внёс их в открытую базу «Мемориала», а потом ездил по республике и искал захоронения этих людей». Сложность в том, что в постановлениях судов-«троек», отправлявших людей на расстрел, и в самих расстрельных актах часто не указывалось место расстрела – просто «близ Петрозаводска», «близ Медгоры». Сандармох уникален тем, что каждый, кто там покоится, известен поимённо благодаря Дмитриеву и его коллегам.
Политический заключённый
Дмитриев в свои 66 лет стойко переносит тяготы многолетнего следствия и нынешнего заключения. Он отказался пойти на сделку с государством ради смягчения приговора. За последние месяцы Дмитриев трижды побывал в штрафном изоляторе – в том числе за то, что отговаривал других заключённых записываться в ЧВК Вагнера.
«Мы считаем Юрия Дмитриева политзаключённым, – говорит Сергей Давидис, сопредседатель центра защиты прав человека «Мемориал». – «Мемориал» много лет составляет списки политзаключённых, это вполне конкретное понятие, и критерии максимально объективные. Невиновность Дмитриева для нас очевидна».
Сама хронология уголовного преследования говорит о его искусственном характере. В 2016 году Дмитриева обвинили в изготовлении детской порнографии, развратных действиях в отношении несовершеннолетней приёмной дочери и незаконном хранении оружия. Потом по первым двум пунктам оправдали. Затем обвинили уже в насильственных действиях сексуального характера, признали виновным и дали 3,5 года тюрьмы – что ничтожно по сравнению со стандартными сроками для насильников; фактически это было оправдание с попыткой суда сохранить лицо. По всем трём пунктам прошлого обвинения он был оправдан. Однако осенью 2020-го срок был заменён на 13 лет, а в декабре 2021-го – на 15. Дмитриев вновь объявлен виновным по первоначальным трём пунктам.
Обвинение в насилии основано на словах его приёмной дочери Наташи, которая говорила только о том, что отец вёл себя как нормальный ответственный родитель (следил за симптомами заболевания, которым дочь страдала в первом классе), уточняет Сергей Кривенко. Следствие же представило внимание к здоровью ребёнка как насилие.
Второй компонент, позволяющий назвать невинно осуждённого именно политзаключённым, – целенаправленные усилия государства по его нейтрализации, остановке его деятельности, перечисляет Давидис. Дмитриев расследовал преступления чекистов, которым прямо и открыто наследует Владимир Путин. Сейчас недопустимость критики власти даже в прошлом стала мейнстримом, и «дело Дмитриева было одним из первых сигналов».
«В разобщённой России возникло сильное движение»
Следователь строго спрашивал старшую дочь Юрия Дмитриева Катю: «Кто же ваш отец, что к нему столько людей ездит», вспоминает гостья вечера переводчик Светлана Панич: «Они надеялись, что о Дмитриеве быстро забудут, что приличная публика отвернётся от грязного дела. Но вышло наоборот. На суд ездили и знаменитости – Улицкая, Ахеджакова, – и те, кто никогда прежде никаким активизмом не занимался. Люди из разных городов, разного возраста, разных взглядов и занятий приезжали, чтобы похлопать Дмитриеву, когда его ведут по коридору, поддержать его. В разобщённой России возникло сильное движение. Был опровергнут миф, что поддержка политзаключённых – увлечение малой группы жителей столиц». Сейчас люди пишут Дмитриеву, и он отвечает каждому.
«Я твёрдо убеждён: человек, знающий историю своей семьи хотя бы до седьмого колена, почитающий предков, способен выстроить свои отношения с государством на совершенно иных принципах, чем ныне. Не человек для государства, а государство – для человека. В этом направлении я тружусь. Тем и неугоден», – писал Дмитриев в предисловии к первому тому. «Срок – не пуля, когда-нибудь закончится! Выйдем – продолжим. Не болейте, не сдавайтесь! Работайте», – пишет он уже из СИЗО, обращаясь к читателям второго тома.
На последнем слове в суде Петрозаводска он сказал: «Мой путь, моя дорога заключается в том, чтобы возвращать из небытия тех людей, кто сгинул по вине государства нашего родного, будучи несправедливо обвинёнными, расстрелянными, зарытыми в лесах, как бездомные животные».
В преддверии Дня памяти жертв политических репрессий «Рефорум» предлагает перечитать колонку исследователя мемориальной культуры и автора книги «Неудобное прошлое» Николая Эппле, подготовленную им для нашего проекта.