Тема экологии и климата продолжает цикл итоговых публикаций. Три важнейших события в своей области называет Владимир Сливяк, основатель экологической организации «Экозащита»* и лауреат «альтернативной Нобелевки» – международной премии в области правозащиты The Right Livelihood Award. Жюри присудило ему награду как «защитнику окружающей среды и вдохновителю гражданского движения против использования угля и ядерной энергии в России».
Первый итог – важный, но неоднозначный, о чём ниже, – в стране наконец случился радикальный разворот климатической риторики.
В мире уже давно есть консенсус, что изменение климата – главная проблема человечества. Если не снижать выбросы углерода и не бороться с глобальным потеплением прямо сейчас, через несколько десятилетий Земля, по которой будут ходить наши дети, может стать малопригодной для нормальной жизни. Принимаются масштабные программы перехода на безуглеродную экономику и энергетику, тратятся и будут потрачены триллионы.
Россия, входящая в первую четвёрку по объёму выбросов, до 2021-го или отмалчивалась, или отшучивалась. Однако выступая на климатическом саммите, организованном Джо Байденом весной, Владимир Путин вдруг заговорил как остальные мировые лидеры: нужно что-то делать для климата, Россия готова сотрудничать.
Хвалить его за это странно (начать говорить подобное нужно было много раньше) – но лучше поздно, чем никак. А вот что вызывает опасения, так это хаотичные, хоть и активные действия, которые после речи Путина начали предпринимать чиновники и приближенные к правительству научные структуры. Ибо основным посылом их программ является следующий: России не надо делать для сохранения климата практически ничего, всё у нас уже хорошо, страну оговорили.
В итоге 90% того, что сейчас говорится и делается, – это движение в ложном направлении.
Давайте представим проблему энергоперехода со всех точек зрения – технологической, экономической, гуманитарной. Наша цивилизация более сотни лет существует за счёт ископаемого топлива, она построена на нём – а теперь нужно довольно быстро научиться жить без него. В России энергоресурсы вообще основной источник роста, сама страна активно отапливается газом и углём, на бензине ездят многие миллионы автомобилей и так далее. Энергопереход изменит всё – как ГОЭЛРО в 20-е, но в масштабах планеты.
А Россия говорит: «Мы не будем сокращать выбросы, не будем урезать добычу и использование ископаемого топлива, пока его хоть кто-то покупает. Вместо этого мы попробуем улавливать углерод с помощью фильтров, будем рекламировать ядерную энергетику, и вообще наши леса поглощают весь российский углерод и даже немного зарубежного, просто раньше мы неправильно считали их поглощающую способность, а теперь исправились».
Остальной мир, инвестирующий упомянутые триллионы в энергопереход, никогда с этим не согласится. Нет никаких национальных выбросов. Есть выбросы всего человечества, и они меняют наш общий климат. И нет других вариантов, кроме сокращения этих выбросов там, где они происходят. К этому идут все экономики. Остальное годится разве что в качестве бумажного решения проблемы – если рассуждать в этой логике, вся климатическая повестка могла бы ограничиться международными обещаниями высадить побольше деревьев.
Нет никаких национальных выбросов. Есть выбросы всего человечества, и они меняют наш общий климат. И нет других вариантов, кроме сокращения этих выбросов там, где они происходят
Технология улавливания далека сейчас от коммерческого применения, нет понимания, как долго и где хранить уловленные выбросы. И это очень дорого. Чудовищно дороги и долго строятся АЭС, которые Россия активно рекламирует. Плюс углеродный след при обогащении урана довольно значителен.
Решение, которые предлагают экологи и которое взято на вооружение крупнейшими мировыми экономиками, дешевле и проще. Возобновляемая энергетика каждый год дешевеет и очень быстро развивается – с тех пор как на неё сделали ставку в борьбе с изменениями климата и туда пошли инвестиции. Недавно объём выработки «зелёной энергии» перегнал атомную энергетику. В Германии эта энергетика успешно и полностью заместила атомную: в 2022 году последний реактор отключат от сети. А 20 лет назад, на момент принятия закона об отказе от атомной энергии, около трети всей энергии производили на АЭС.
Но в России есть «Газпром» и «Роснефть», есть власть, сросшаяся с этими бизнесами. Они не могут остановиться и разойтись по домам, пока к ним течёт прибыль. Климатический кризис уже входит в острую фазу, и если мы продолжим слушать крупные компании, зарабатывающие на ископаемом топливе, и государство, которое заинтересовано, чтоб они работали, то уничтожим климат.
И ведь России всё равно придётся перестраивать и экономику, и энергосистему (которая уже устарела), и рынок труда – просто чем позже мы начнём, тем сложнее и дороже это окажется.
Второй важный итог – в октябре Россию официально разрешили превратить в ядерную свалку. Выступая незадолго до климатического саммита в Глазго, секретарь Совета безопасности и бывший глава ФСБ Николай Патрушев сообщил, что страна готова принимать и хранить ядерные отходы из других стран («отработанное же ядерное топливо Россия хранит безопасно для окружающей среды на территории своей страны и готова принимать его на хранение из других стран, где признают атомную генерацию в качестве важнейшего источника энергии XXI века»).
Готовность превратить страну в гигантский ядерный могильник неприятно удивляет
Даже СССР такого себе не позволял, и готовность превратить страну в гигантский ядерный могильник неприятно удивляет. Проблему ядерных отходов не решил никто, за 70 лет, что мы живём с АЭС, не придумали технологию, гарантирующую безопасное решение вопроса. Значительная часть отходов остается опасной многие тысячелетия. То есть мы произвели энергию, использовали её – а потом сотня поколений наших потомков будет вынуждена следить за состоянием отходов, платить за мониторинг, за насколько возможно безопасное хранение. В это время могут происходить аварии, возникать утечки радиации.
Я занимаюсь этим вопросами 30 лет и знаю: люди в атомной промышленности хорошо понимают, что собою являют эти отходы, почему никто не хочет принимать их даже за деньги. А мы готовы – возможно, в обмен на покупку наших технологий выработки ядерной энергии (о чём косвенно упоминает Патрушев). К сожалению, никакие слова не передают масштаба проблемы, которая возникнет, когда его обещания начнут воплощаться.
И третий итог, уже трагический, а не просто невесёлый, – авария на шахте «Листвяжная», унесшая 51 жизнь. Событие ужасно, но оно было предопределено. Метан всегда есть в шахтах, и наплевательское отношение к вопросам безопасности делало взрыв вопросом времени.
Да, у аварии были конкретные причины – невнимательность проверяющего, ужасное стечение обстоятельств. Но глобально она случилась (и, увы, ей подобные будут случаться дальше) из-за нежелания российских властей заботиться о гражданах и перестраивать экономику, в том числе в регионах. Мы много лет пытаемся донести, что отказ от угля неизбежен, его очень скоро перестанут покупать, и нужно создавать для жителей Кузбасса новые рабочие места, не связанные с угледобычей – иначе им некуда будет пойти. Сейчас единственное место, где они могут заработать, причём не такие большие деньги, – это шахта.
Спрос на уголь сейчас высок, скажете вы – мы постоянно видим новости о росте цен и нехватке топлива. Но цены начнут падать, а спрос существенно снизится уже на горизонте 5-7 лет.
Сотня тысяч человек в России может потерять работу (и сотни – пострадать в авариях), если не начать думать об их трудоустройстве
На западном направлении один из самых крупных потребителей – Германия – перенёс отказ от угля с 2038 на 2030 год, а на восточном направлении Китай уже заявил о значительных изменениях, из-за которых роста больше не будет и в пределах десятилетия может начаться постепенное сокращение угольной энергетики. Все крупные экономики объявили конкретные даты достижения нулевых выбросов – не получится так, что условная Великобритания перестала закупать наш уголь, зато Китай стал ввозить больше. Сотня тысяч человек в России может потерять работу (и сотни – пострадать в авариях), если не начать думать об их трудоустройстве в ближайшее время.
Мы вполне в состоянии планировать своё развитие так, чтобы к середине века, как и прочие страны, перейти к углеродной нейтральности и, возможно, даже приблизиться к 100% возобновляемой энергетике. Но насколько мы этого хотим и готовы работать прямо сейчас, чтоб достичь результатов через 30-40 лет? Повторюсь: не существует вопроса, будем ли мы это делать. Главный вопрос, сколько ещё лет власти России смогут сопротивляться остальному миру.
* Минюст считает организацию иностранным агентом.