«Рефорум» продолжает серию публикаций о мусорной реформе. Дмитрий Нестеров объясняет, чем плохи планы по производству RDF-топлива, почему Европа отказывается от этой технологии, хотя активно предлагает нам оборудование для выпуска RDF – и что вместо этого стоит делать с отходами, не подлежащими ресайклингу.
RDF (refuse-derived fuel) – топливо из сухих остатков твёрдых коммунальных отходов. В России его производят на мусоросортировочных комплексах Калужской, Московской и Ленинградской областей: при сортировке из общей массы ТКО удаляют органические отходы, легко извлекаемые востребованные виды пластика и макулатуру, перерабатываемые фракции с низкой теплотворностью (например, металл, стекло) и неперерабатываемые компоненты – камни, песок, керамику. Оставшееся прессуют в брикеты, крошат на мелкие хлопья или делают гранулы.
Потом эти гранулы можно использовать как топливо при производстве цемента, в металлургии, ТЭЦ и котельных. Россия пока планирует ограничиться цементными заводами.
О развитии RDF активно говорят в профильных ведомствах, направление планируется развивать, вливая в него миллиарды государственных денег. Звучит логично и экологично: зачем просто сжигать и захоранивать невостребованные отходы на полигонах, где почти не осталось места, если можно переработать их в топливо для промышленности, то есть нечто полезное? Заодно будет выполнена одна из задач национального проекта «Экология» – увеличить количество отходов, отправляемых на переработку.
RDF не выход
Во-первых, RDF – это не про переработку, это всё равно про мусоросжигание. Да, в федеральном законе 89 «Об отходах производства и потребления» сказано, что продукт, произведённый из ТКО, может считаться утилизацией, это уже новый продукт. Но в случае с RDF это явная уловка. Когда мы перерабатываем бутылку в бутылку, мы делаем новый товар. Когда мы делаем товар, который пойдет на сжигание, мы всё равно используем мусор как топливо.
RDF – это не про переработку, это всё равно про мусоросжигание. Когда мы делаем товар, который пойдет на сжигание, мы всё равно используем мусор как топливо.
Во-вторых, в России и без RDF иерархия приоритетов обращения с отходами, обозначенная в ФЗ 89, перевёрнута с ног на голову. В ФЗ ясно сказано, что приоритеты госполитики – «максимальное использование исходного сырья и материалов» и «предотвращение образования отходов».
То есть в первую очередь должны приниматься меры по сокращению образования неперерабатываемых отходов – тех самых, из которых мы думаем развивать (!) выпуск RDF. Этого можно добиться, если вывести неперерабатываемые товары из оборота и внедрить системы многоразовой тары и упаковки. Для товаров и упаковки, которые не будут ограничены, эффективной мерой станет введение стандартизации, которая упростит их сбор и сортировку, а значит, повысит показатели переработки.
А неперерабатываемые отходы можно прессовать по типам материалов и хранить, пока не появятся способы вторичного использования или переработки. Или в крайнем случае сжигать (напрямую или как RDF) – но только в том случае, если мы приложили все усилия, чтобы сократить количество этих так называемых «хвостов».
В российской практике всё наоборот: мы начинаем со сжигания и планируем развивать RDF – то есть количество «хвостов» сокращать не нужно, ведь заводам, которые перейдут на новую технологию, нужно будет топливо.
В-третьих, RDF – потенциально, а в наших условиях и реально опасная вещь. Много вопросов к тому, что может попасть в это топливо и чем, соответственно, мы будем дышать при его сгорании.
Много вопросов к тому, что может попасть в это топливо и чем, соответственно, мы будем дышать при его сгорании
В России пока не создана система сбора опасных отходов, и в обычном мусорном контейнере могут оказаться батарейки, градусники лаки, краски. Это может попасть в RDF. Применение RDF не регламентируется так жёстко, как мусоросжигание, соответственно, больше простор для нарушений (есть риск экономии на очистных, на фильтрах). Цемент, произведённый с помощью RDF, будет использоваться при строительстве домов, ТЦ, и если будут проблемы, непонятно, кто понесёт ответственность за последствия. Нужна очень строгая система контроля того, что мы планируем сжигать, у нас её, как я уже упоминал, нет.
Согласно одному из крупных итальянских исследований, при сжигании RDF в атмосферу выбрасывается в 9 раз больше ртути, в 203 раза больше свинца, в 3 раза больше кадмия, чем при сжигании отходов на МСЗ. В другом исследовании, проведённом по заказу ассоциации производителей цемента Канады и компании «Холсим», говорится, что использование топлива из отходов приводит к увеличению выбросов диоксинов, кадмия, бензола и взвешенных частиц.
Откуда деньги
Планы по производству RDF в России обсуждаются вовсю: уже есть соглашение «Российского экологического оператора» (ППК РЭО) с «Евроцемент Груп» об использовании RDF заводах группы, вложить в это планируется 2 млрд рублей. «ЛафаржХолсим» уже использует RDF в качестве замены части природного газа на своём заводе в Калужской области.
Но массовое производство RDF быстро не стартует: нужно выстраивать новый рынок, а это очень дорого. Предстоит модернизировать цементные заводы, чтобы они смогли работать на новом топливе, компенсировать затраты на перевозку топлива, придумывать, что делать с образующейся при сжигании RDF золой (есть планы использовать её в дорожном строительстве).
На развитие RDF планируется, как ни парадоксально, направлять деньги от экологического сбора
Без государственных денег рынок RDF развиться не сможет. На развитие RDF планируется, как ни парадоксально, направлять деньги от экологического сбора в рамках расширенной ответственности производителей и импортеров. Пока в стране не будет внедрена расширенная ответственность производителя за выпущенную упаковку, рынок RDF тоже не разовьётся. Парадокс же в том, что немалые деньги будут тратиться не на приоритетные направления госполитики в области обращения с отходами, не на строительство экономики замкнутого цикла, а на утилизацию через сжигание. Это вообще не шаг вперед.
Почему Германии ещё можно, а России уже нет
Адепты RDF часто приводят в пример Германию, Швецию, Швейцарию и прочие страны Запада, где технология активно используется (в Швейцарии до 50% бытового мусора перерабатывается в RDF, в Германии цементные заводы почти полностью работают на RDF). Чем Россия хуже?
Есть нюанс. Технология RDF появилась в США в энергокризис 80-х, в Европе в самом начале 90-х. Ещё не было речи о циклической экономике, научная база была совсем другой, зато были проблемы с переполненными мусорными полигонами.
Сегодня появились данные, что технология RDF не столь экологична и безопасна, как считалось ранее, это невыгодно, дорого. Новые заводы по производству RDF не появляются. В США работают всего 13 таких заводов, и их число сокращается. Но старые всё еще надо загружать сырьём: это своеобразная игла, чтобы отбить инвестиции в их постройку, нужно, чтобы они проработали определённое количество лет. Та же история с обычным мусоросжиганием – она чуть раньше началась и чуть раньше начала сворачиваться.
Европа идёт по пути ответственной переработки и ответственного потребления, уже введено поэтапное ограничение выпуска одноразовых пластиковых изделий, развиваются способы вовлечения тары и упаковки в оборот: согласно директиве об одноразовом пластике, более 90% бутылок должно собираться на территории ЕС. Во Франции 25% товаров должны быть без упаковки и отпускаться в тару.
Если знать всё это, становится понятнее, почему европейские страны так охотно предлагают оборудование RDF российским покупателям. Оно им уже не нужно.
В развитых странах RDF становится вчерашним днём, и технологию начинают активно предлагать на другие рынки
В ЕС мусоросжигание официально признано неэффективным методом обращения с отходами, а мы только собираемся построить 25 МСЗ-гигантов. В ЕС запретили одноразовые пакеты – и заводы по их выпуску перевозятся в бывшие страны СССР. То же происходит и с RDF: в развитых странах он становится вчерашним днём, и технологию начинают активно предлагать на другие рынки.
В долгосрочной перспективе стандартизация упаковки и поэтапный запрет одноразовых изделий из пластика принесут прибыль. Мы будем тратить меньше средств на очистку территории, полигонное захоронение и обращение с отходами – потому что отходов станет меньше. Это игра вдолгую.
Автор – эксперт проекта «Ноль отходов» Greenpeace России.