Протестная активность охватила 125 российских городов 23 января и 86 – спустя неделю. Отделы полиции оказались переполнены гражданами, многие из которых оказались на улице случайно. «Рефорум» посвятил полицейскому произволу и реформам, необходимым полиции, онлайн-сессию с юристами и правозащитниками. Мы публикуем её краткие итоги.
Алла Фролова, координатор юридической помощи ОВД-Инфо, рассказала о новых методах работы полицейских в Москве: «Между протестными акциями 23 и 31 января в столице активно задерживали тех, кто когда-либо посещал марши и митинги последних лет в качестве активиста, были на марше Немцова либо являлись волонтерами «Белого счётчика». Тогда впервые обкатали уличные камеры для распознавания лиц. Теперь, если участник протеста заходит в метро, программа его узнает и подает сигнал. Мы впервые наблюдаем, как людей просто хватают в метро, на ближайших к их дому станциях и предъявляют обвинения за участие в прошлогодних акциях. Среди задержанных оказались и муниципальные депутаты. Хватали даже тех, кто вышел погулять с собакой или просто вышел из подъезда».
Потом к людям не пускали защитников – об этой проблеме говорили все участники дискуссии. Полиция повсеместно объявила план «Крепость», нужный в случаях, когда зданию отдела грозит нападение. Тотальный недопуск защитников в ОВД серьезно отличает нынешнюю ситуацию от протестов лета 2019-го, говорит адвокат Мария Эйсмонт: «Обычно срабатывали разные способы – от личного обаяния до звонков в прессу, в Общественную наблюдательную комиссию, дежурную часть, прокуратуру. На этот раз из четырёх отделений меня пустили только в одно. Конечно, у нас пока не «Окрестина» , в большинстве ОВД Москвы людей не пытали. Но десяткам адвокатов так и не удалось пробиться к подзащитным».
Двери ОВД жизненно важно открыть для общества, адвокатов, общественных защитников, журналистов, членов ОНК, настаивает Эйсмонт – иначе участь задержанных зависит только от того, насколько местные сотрудники склонны к насилию.
В некоторых участках у задержанных брали отпечатки пальцев под угрозами или психологическим давлением, выкручивали, почти ломали пальцы, по много часов не пускали в туалет, хотя люди стучали в железную дверь. Почти у всех отбирали телефоны и личные вещи – в 2019 такое наблюдалось очень редко: «Сейчас мы порой не знали, где находится человек, и родственники не знали, непонятно было, куда послать защитника». Необходимо общественное расследование случаев насилия в полицейских участках по отношению к задержанным: «Надо разрушить «Крепость». Это гарантия безопасности наших подзащитных».
Анастасия Буракова, координатор «Правозащиты Открытки», рассказала, что задержанных на акциях осуждали, штампуя одинаковые составы и не разбираясь в деталях. В шапках судебных решений порой были названия других судов и другие фамилии судей – выдавались документы со скопированным содержанием от коллег-судей из других районов. В Санкт-Петербурге немого человека умудрились осудить за скандирование лозунгов.
Уже сейчас адвокаты не справляются с подачей жалоб на незаконные административные аресты, говорит Буракова, и с учётом того, что «в преддверии выборов в Госдуму протестная волна будет нарастать, надо подготовиться, чтобы одному человеку не приходилось ездить в шесть ОВД каждый день». Она рассказала о случаях изощрённого морального давления на задержанных в последние недели: «Больным людям не позволяли пить нужные им лекарства, лишали доступа даже к тем таблеткам, что у них с собой. Врачи вызванных Скорых в ряде случаев пытались спасать, убеждали, что людям нужна госпитализация. В других случаях врачи говорили, что у них приказ на звонки задержанных не ехать, либо принимали вызов и не ехали». Среди задержанных было беспрецедентное количество журналистов: им не помогали ни удостоверение прессы, ни специальные жилеты, на аккредитация, ни редакционное задание.
Многих полиция выслеживала по биллингу телефонов – пострадали те, кто не был на акции, но ходили на предыдущие и их телефоны были замечены системой слежения. Власти просто аннулировали тайну частных переговоров.
Кроме задержаний, полиция проводит обыски у тех, кто призывал выходить на протесты, либо потенциально мог призвать свою аудиторию, либо когда-то участвовал в акциях, используя обыск как законный инструмент отъема компьютеров, телефонов. На оспаривание незаконных обысков у правозащитных организаций точно не хватает юристов. «Полиция не соблюдает уже даже видимости законности процедуры. Гражданам необходимо учиться защищать себя самостоятельно», – считает Буракова.
И так полагают все участники дискуссии – потому что теперь от задержания, обыска и ареста не застрахован никто.
В Москве, по подсчетам правозащитников, ноль прекращённых дел по следам протестов. Ни одного человека не перестали преследовать «за отсутствием состава правонарушения в его действиях».
«В последние недели полиция демонстрировала безумный уровень насилия и агрессии, но парадоксальным образом и создаётся ощущение, что они боятся. Думаю, надо сосредоточиться на конкретных делах и по возможности добиваться точечных побед, пока невозможно реформировать полицию полностью», – полагает директор фонда «Общественный вердикт» Наталья Таубина.
Асмик Новикова, руководитель исследовательских программ фонда «Общественный вердикт», напоминает: сильной стороной гражданского общества является именно мирный протест. Необходимо сохранять приверженность верховенству права: «Реальный субъект реформы полиции – это общество. Можно нарисовать полицию мечты, но без встречного движения общества это не будет работать».
По мнению Натальи Таубиной, полицию можно сделать более прозрачной и подотчётной гражданам, если разрушить ее вертикальную структуру, например создать муниципальную полицию, которая будет учитывать местные приоритеты и запрос граждан. Но в условиях отсутствия местного самоуправления сделать полицию более подотчётной, переведя ее в муниципальное подчинение, не очень получится, нужно искать другие способы, уточняет Новикова. Пока же неподотчётные центру проекты – так называемые вигилантские организации вроде казачьих дружин – только ухудшают ситуацию: «Люди фактически исполняют функции полиции, а ответственности должностной не несут. Их удобно использовать для задержаний, разгона митингов – вспомним, как казаки избивали протестующих нагайками 6 мая».