Председатель совета благотворительного фонда «Нужна помощь» и директор издания «Такие дела» об объединяющей силе филантропии, формировании привычки к добрым делам и необходимости разделять ответственность с властью.
— Как ты пришел в благотворительность?
— Во время наводнения в Крымске я стал одним из руководителей сбора гуманитарной помощи. А приехав в Крымск, увидел, как много удается сделать, если объединить людей для решения проблемы, как сильно повлиять на происходящее в стране. Меня буквально осенило: да я же могу изменить мир! Так я уволился с должности фотокорреспондента и начал работать в благотворительности.
— Ты часто говоришь, что к благотворительности можно подключать людей самых разных политических взглядов. Каким же образом?
— Благотворительность – не про политику, благотворительность – про человеческую жизнь. Когда начинаешь заниматься жизнью, остальное (и политическая позиция в том числе) уходит на второй план. У меня есть фотография со смотровой площадки МГУ: мы с ребятами грузим фуру с гуманитарной помощью для Крымска. Ребята – это я, Коля Ляскин, сегодня один из ближайших соратников Алексея Навального, ребята из прокремлёвского молодёжного движения, сотрудники второго оперативного полка МВД по Москве. Вокруг нас молодёжь с радужными ленточками, православные активисты… А ведь уже была акция 6 мая, был Оккупай Абай, обстановка, казалось бы, достаточно накалена. Тем не менее никто не задавал вопросов – мы собрались не ради споров.
Помогая жертвам наводнения, мы на какое-то время стали настоящей гражданской нацией с едиными ценностями и целями. И когда через пару месяцев я пил кофе с одним из депутатов от «Единой России», который активно участвовал в оказании помощи Крымску, и он сказал мне: «Мить, ты же понимаешь, что в Думе многим будет неприятно, что мы с тобой общаемся», я ответил: «Да, понимаю. Но согласись: мы уже не по разные стороны баррикад, появилось что-то общее». Общая работа во благо помогает переставать разговаривать лозунгами, позволяет видеть мир цветным, а не черно-белым.
— Думаешь, сегодня такая компания может собраться на смотровой?
— Конечно. Не только может, но и собирается – таких площадок, к счастью, не одна.
Не буду называть имён, но знаю, что среди доноров одного крупного благотворительного фонда есть и частные жертвователи из кремлёвской администрации, и люди из оппозиции. Сотрудники этого фонда смеются: «Эти ребята везде на ножах, а у нас бок о бок помогают».
Важно понять, что мы единый народ и что, объединившись, можем добиваться гигантских результатов. Можем реально менять жизнь в стране к лучшему, причём без надрыва, перестрелок, горящих покрышек. Общество развивается, эволюционирует и начинает отстаивать собственные интересы. К примеру, десять лет назад слово «хоспис» знали единицы, а сегодня система паллиативной помощи эффективно работает и в Москве, и за её пределами, десятки тысяч людей получают достойный уход. Приняты стандарты оказания такой помощи, образовательные стандарты, принят, наконец, федеральный закон. Всё благодаря тому, что был сформулирован чёткий общественный запрос.
Я понимаю и поддерживаю тех, кто выходит на митинги, но повторюсь: начинать следует с того, чтобы изменить сознание общества, с горизонтальной инициативы.
Вот как это происходило в истории с паллиативной помощью: люди озаботились проблемой и начали жертвовать в разные фонды, которые решают её – «Вера», «Дом с маяком», «Детский паллиатив», «Подари Жизнь», «Адвита». И когда число регулярных доноров превысило некую критическую массу, они объединились вокруг инфраструктурной организации – фонда «Вера» – и добились законодательных изменений. Когда Нюта Федермессер, главный двигатель этого процесса, приходит в высокий кабинет, ей дают деньги или помогают иным образом не потому, что она такая хорошая, а потому, что за ней стоят миллионы людей с осознанно сформулированным запросом. Которые не просто требуют перемен, а лично участвуют в них.
Так это работает во всех странах мира при любой экономической и политической конъюнктуре. Вы формулируете свое осознанное желание или требование, находите единомышленников, объединяетесь, усиливаете некую организацию, которая будет представлять ваш голос, а эта организация добивается системных изменений.
Власть по природе своей популистична: когда к ней приходит человек, представляющий миллион потенциальных избирателей, она склонна этому человеку помочь и тем заработать голоса.
— Раз ты сам упомянул Нюту, ответь на вопрос, который не так давно обсуждался в либеральном сообществе: насколько этично с её стороны участвовать в политике? Есть мнение, что таким образом она способствовала поддержанию политического режима, разрушающего здравоохранение в том числе.
— Нюта одна из немногих чиновников, которые делают что-то хорошее. Она честно работает, хорошо выполняет свое дело. Плюс её работа рано или поздно отразится на каждом из нас – все мы будем умирать, а благодаря ей, возможно, получится сделать это чисто и достойно. И именно её надо травить? Это так несправедливо. Что же теперь, ненавидеть всех бюджетников? Врачей, учителей?
Есть силы по обе стороны процесса, которые по тем или иным причинам пытаются изображать мир чёрно-белым. Но он не таков. Если мы несём ответственность за себя и за общество, то должны нести ответственность и за то, какие решения принимают наши политики, чиновники, полицейские. Многие полагают, что раз платят налоги, то им все должны по умолчанию. Что достаточно автоматических отчислений с зарплаты – и больницы по волшебству должны стать хорошими, а суды неподкупными. А что лично ты сделал для того, чтобы стало лучше? Пора признать, что жизнь страны напрямую зависит от нас и нашей способности к объединению для решения больших проблем.
— Ты часто говоришь о том, как важен системный подход в благотворительности. Что он из себя представляет?
— Любую проблему нужно решать системно: если, допустим, у вас сыпь из-за неправильного питания, сколько не умывайся, лучше не станет. Нужно менять образ жизни и диету. Так же с социальными проблемами. Вместо «лечения» последствий следует заниматься профилактикой, образованием, внедрением новых технологий, и благотворительность здесь – просто инструмент. Намного эффективнее не собирать средства на лечение больных детей за границей, а обучить врачей здесь, строить больницы, создавать инфраструктуру, организации, которые будут собирать деньги на поддержание работоспособности этой инфраструктуры. Деньги сами по себе не лечат – в отличие от знаний, опыта и компетенций. Вот что такое системный подход. У него есть три актора – власть, бизнес и общество.
Приведу пример. Несколько лет назад в стране не было специализированных организаций, куда можно обратиться при инсульте. Сейчас есть, например, фонд «Орби», его работу поддерживает огромное количество людей, в том числе наш фонд. «Орби» оказывает системную помощь: предлагает реабилитацию, занимается профилактикой инсульта, у них есть горячая линия, они работают с врачами и больницами.
— Ты упомянул трёх акторов: бизнес, общество и государство. Эта синергия реально возможна?
— Она уже происходит. Мы видим, что бизнес жертвует миллиарды рублей на благотворительность. В этом году мы добились того, что в России приняли закон о налоговом вычете для бизнеса за участие в благотворительности. Это огромная победа гражданского общества, тектонический сдвиг в развитии некоммерческого сектора. У бизнеса наконец-то появилась финансовая мотивация заниматься решением социальных проблем.
А власть охотно участвует в решении социальных проблем, когда к процессу можно подключиться, не потратив ничего, кроме админресурса, и получить политические дивиденды.
— Ты построил фонд с нуля. Какой объем средств вы сейчас собираете и кому помогает «Нужна помощь»?
— Сбор денег – не главная наша задача. Мы в первую очередь акселератор, инкубатор для организаций: наша задача – сделать так, чтобы с каждой проблемой в каждом регионе людям было к кому обратиться. Сегодня 50% фондов сосредоточены в Москве, 15% в Петербурге, а оставшиеся 35 тонким слоем распределены по остальной территории, где живёт большая часть населения страны, больше всего проблем и меньше всего денег.
Мы стараемся делать существующие организации устойчивее, эффективнее, сильнее – с помощью просвещения, финансирования, технологических ресурсов, пиара, джиара – и создавать условия для появления новых там, где это необходимо.
Всесторонне поддерживаем тех, кто занимается решением социальных проблем. В том числе собираем деньги, но деньги – лишь ресурс.
В прошлом году мы собрали 318 млн руб. Я очень рассчитываю, что в этом году соберём около полумиллиарда. Мы работаем с 239 региональными и федеральными благотворительными организациями по всей России. Это те фонды, которые прошли нашу верификацию, пользуются нашей инфраструктурой, нашими платёжными сервисами, те, кто представлен на наших площадках: «Такие дела», «Пользуясь случаем», «Нужна помощь». С ними у нас заключен договор об участии.
— Какие у фонда ключевые проекты?
— Крупнейший проект фонда сегодня – «Такие дела». Он создан, чтобы рассказывать о социальной проблематике, объединять людей и давать им возможность решать эти проблемы через поддержку проектов некоммерческих организаций.
Второй, не менее значимый проект – площадка по волонтёрскому фандрайзингу «Пользуясь случаем». Волонтёрский фандрайзинг – технология, пришедшая к нам из США: в честь какого-то события люди обращается к друзьям с призывом пожертвовать деньги на решение определенной социальной проблемы. На сегодняшний день наша платформа собрала почти 74 млн рублей, и это самая большая подобная платформа в России.
Ещё у нас есть замечательный сайт «Если быть точным», который мы создали для внедрения дата-ориентированного подхода в решении социальных проблем – он собирает данные по проблемам в разрезе региона и года. Он полезен, если, например, вы хотите узнать, как выражена проблема инвалидности в Алтайском крае в 2019 году, потому что вы НКО, которая работает в Алтайском крае с людьми с проблемами инвалидности и вам нужно оценить эффективность своей работы. Раньше это были разрозненные, трудно добываемые данные, с ними было сложно работать. Оценивать эффективность работы в этой сфере раньше никто не пытается, о том, почему это так важно, скажу чуть ниже.
Ещё у нас есть издательство. Выпускаем книги о филантропии, философии благотворительности, в последние два года в партнёрстве с фондом «Абсолют-Помощь». Есть образовательное направление: помогаем НКО стать эффективнее, добиваться больших результатов и внедрять новые знания на практике.
Делаем много мультимедийных проектов: видео, социальную рекламу и другие вещи, не относящиеся к «Таким делам». Продаём свой мерч, в будущем планируем продавать и товары других фондов.
Разумеется, сердце нашего фонда – отдел по работе с НКО. Потому что мы инфраструктурная организация. На сегодняшний день у нас крупнейший белый список фондов в России, и мы профессионально занимаемся экспертизой в области НКО. Проверяем некоммерческие организации и можем гарантировать, что они не жулики. В будущем мы хотим стать технологической инфраструктурой для развития некоммерческого сектора.
— С какими проблемами сталкиваются благотворительные фонды в России?
— Основная проблема – отсутствие компетенций. Учиться негде. В США, например, более 900 программ по высшему образованию в сфере управления некоммерческими организациями по всей стране. В России есть Московская школа профессиональной филантропии, куда очень сложно поступить и которая стоит дорого, но её недостаточно.
Ещё одна проблема – отсутствие доказательной эффективности.
Нет данных, которые позволяют оценить, как работа НКО меняет общество. Соответственно, и поддержка НКО в обществе меньше, чем могла бы быть. Мы пытаемся внедрить процесс доказательной оценки социального воздействия НКО, и когда это получится, то изменения будут радикальные.
Одно дело – вздыхать над проблемой условных сирот Смоленской области. Совсем другое – точно знать, сколько миллионов рублей и какие именно действия нужны, чтобы её решить.
— Как вовлечь людей в благотворительность?
— Благотворительность должна стать нормой, стать частью жизни. Так будет, когда ей станут заниматься все. Пока число доноров невелико, срабатывает эффект Дженовезе: суть его в том, что если, например, случилось ДТП, люди будут проезжать мимо пострадавших до тех пор, пока кто-то первый не остановится и не выйдет помочь. У них срабатывает триггер «раз никто не остановился, то и я не должен, проехать мимо нормально». А как только останавливается первый человек, за ним останавливается второй, третий, пятый. Недавно была новость о том, что в Перми люди выстроились в живую очередь, чтобы вытащить девушку из воды. Это отлично демонстрирует обратную сторону эффекта Дженовезе.
Именно так нужно людей вовлекать людей в решение социальных проблем – через изменение понятия нормы. Как только критическая масса людей станет участвовать в решении социальных проблем, все остальные тоже начнут это делать.
Я не призываю снимать ответственность с власти. Я призываю разделять её с ними. Все, что происходит в нашей стране, происходит с безмолвного попустительства либо соглашательства со стороны большинства. Большинство либо считает, что ничего не могут изменить, либо они довольны тем, что происходит. А когда большинство людей займут активную позицию и скажут «мы хотим изменений, мы хотим хорошие дороги, больницы, хосписы», будут добиваться этого не просто словами, но и действиями, тогда и власть поменяется, и жизнь поменяется. Счастье – не точка за горами, это процесс.