Неспособность радоваться жизни — главное, с чем сегодня приходят клиенты, говорит Иван Василюк, психолог Reforum Space Vilnius. Что с этим может сделать терпавет? Зачем шутить над тем, что болит, как именно юмор помогает пережить тёмные времена, а мемы спасают от суицида? Под Новый год Иван организовал в Reforum Space Vilnius психологическую стендап-лекцию. Мы обсудили, почему такие мероприятия не менее важны, чем терапия, и зачем улыбаться, когда не очень-то и хочется.
— Иван, стендап про новый невроз в новом году — уже второй у вас, первый был про выгорание. Почему вы, психолог и терапевт, решили пойти в стендаперы?
— Всё же это не стендап, а лекция по психологии с юмором.
А причины две. Первая — глобальная. Главный метод психологической работы — не индивидуальная и групповая работа, как многим кажется, а психологическое просвещение, обучение людей основам психологии (как быть самому себе психологом). Консультации и группы приходится подключать, когда просвещение не сработало.
А просвещение в эпоху инфотейнмента должно быть на том языке, на котором люди хотят говорить — а люди хотят развлекаться. Это может быть язык стендапа, язык спид-дейтинга — в Reforum Space Vilnius прошёл недавно первый спид-дейтинг с психологами, многим зашло. Ищем разные форматы. Если бы был универсальный язык помощи — чат GPT со всем бы справлялся, а психологи были бы не нужны: ввёл туда запрос «как справиться с депрессией», и вот тебе пять оптимальных советов. Но пока работа есть.
Вторая причина личная. Есть много тем, на которые на терапии не пошутишь, даже если очень хочется; я собрал накопившиеся (невысказанные) шутки, их хватит на несколько вечеров.
Мы, психологи, связаны этикой — например, не имеем права давать клиентам готовые решения. Любой совет, принесённый извне, не будет воспринят. И хотя у человека самого обычно хватает опыта, чтобы прийти к полезным выводам, из-за когнитивных искажений и пр. этот опыт игнорируется. В формате стендапа можно показать какие-то вещи более объёмно.
— А в терапии вы применяете юмор?
— Применяю иногда. Мы ведь должны найти в человеке то, что сохранно, и за это зацепиться, чтобы ему помочь, — а юмор сохраняется долго.
Даже из диалога с человеком, задумавшим суицид, можно построить что-то юмористическое. Например, я говорю (перед этим попросив разрешения пошутить): раз вы всё равно надумали кончать с собой, какая разница, в этом месяце или в следующем, может, лучше в марте, когда погода благоприятная? Может показаться, что я издеваюсь, а с другой стороны — двух месяцев достаточно, чтобы заработали антидепрессанты или обстоятельства изменились к лучшему. Или клиент из Беларуси с ПТСР до сих пор ложится спать в штанах, потому что боится, что за ним с утра придут. А я говорю — в Литве можно ложиться спать и в штанах, и в куртке, чтоб сэкономить на отоплении, а кстати, вы сколько в месяц платите зимой? Или человек говорит: мне нечего есть, нет работы… О, отвечаю, какой вы молодец, у вас всего лишь депрессия, другой бы повесился. Даже я, пока до кабинета от дома дошёл, два раза хотел умереть. И он понимает, что могло быть хуже. Конечно, важен уровень общения и доверия с конкретным человеком. С кем-то смеёмся вместе, с кем-то и плачем.
Мы должны чуть ослабить значимость проблемы. Есть даже практика «полуулыбка»: «когда всё плохо — натяни улыбку».
— Вот про американцев раньше говорили, что фу, они неискренне улыбаются.
— А мозгу вообще всё равно, искренне вы улыбаетесь или нет, он в любом случае начинает вырабатывать эндорфины. У меня был случай, когда человек отказался от суицидальных мыслей, 10 минут посмотрев мемы. Понял про суицид, что это было не решение, а эмоциональное состояние.
— Какая роль у юмора в тёмные времена?
— Юмор снимает напряжение. Умные люди с высшим образованием склонны сакрализовать свои недуги, а если шутить про ПТСР, то даже человек с ПТСР понимает, что не так всё и смертельно. Юмор устанавливает доверие; китайцы считают, что доверие возникает, когда с кем-то вместе принимаешь пищу — и оно точно появляется, когда с кем-то смеёшься. Юмор создаёт дистанцию между тобой и проблемой, позволяет посмотреть на неё и на себя со стороны. Юмор помогает видеть и запоминать, где мы ошиблись (многие когнитивные ошибки заметны, только когда о них шутишь).
Юмор — это опора на личный нарратив человека. Особенно хорошо это работает с подростками, которым сложно даётся вербализация эмоций. Можно спросить их, над чем они смеются, и выстроить вполне нормальную коммуникацию через мемы.
Юмор хорошо работает для мотивации. Вот клиент жалуется: мол, выгорел, живу как выжатый лимон. Я спрашиваю: а что делают с выжатым лимоном? Его отправляют на отдых? Нет, говорит, что ему там делать. Ну а куда тогда приткнуть этот лимон, чай с ним заварить? Клиент веселеет: чай с лимоном — это хорошо. Мы вспоминаем, что можно ещё цедру в выпечку использовать, и он совсем приободряется: даже так, в виде выжатого лимона, он для чего-то полезен.
— Вы упомянули на стендапе, что люди разучились смеяться и быть спонтанными. Это влияние трёх последних лет?
— Не трёх, а пяти. ПТСР начался в марте 2020-го с первым валом смертей от ковида, и к февралю 2022-го люди не успели восстановиться. В период стресса мы выживаем, а не радуемся жизни. Мы убираем юмор, развлечения — а потом радоваться жизни уже не получается даже в нормальной ситуации. Клиенты рассказывают, что им стыдно праздновать детские дни рождения, когда в мире такое происходит.
Мы живём в эпоху убитой эмоциональности, когда смайлики и мемы заменяют открытые улыбки, общий смех. Многие боятся смеяться открыто, чтобы не показаться неполиткорректными: все знают, что хохмить на ту или иную тему так, как раньше, уже нельзя, а как можно, пока непонятно.
А ещё мы сильно повысили требования к себе и к жизни. Прабабка моя была довольна, если ребёнок был сыт и одет. А я волнуюсь, на те ли кружки он ходит, сбалансировано ли его питание. Неплохо, что я о нём забочусь, — но смотрите, сколько неврозов!
Раньше люди приходили с жалобами на депрессию, а теперь с вопросом, как научиться снова веселиться. Как заниматься сексом в удовольствие. Как поехать в турпоездку и радоваться красотам Рима и Парижа. Я не говорю, что нужно довольствоваться малым. Но заново учиться наслаждаться малым, радоваться ему всё же нужно.
— Юмор не всегда равно радость?
— Да, юмор не всегда про дофамин — он может быть и про адреналин, и про кортизол. Мы шутим про тревожные вещи. Посмотрите, как много украинцы шутят на страшные темы, сколько сейчас украинского юмора про войну. Люди шутят, потому что им хочется жить, чувствовать себя живыми, ощущать этот мир. Юмор тут — один из путей.
Диктатура — это всегда смешно. «Великий диктатор» — лучшая комедия Чаплина. Пока мы не начнём что-то высмеивать, мы будем этого бояться. Юмористические зарисовки Галкина про Путина имеют такую же политическую ценность, как и лекции уважаемых политологов: они действуют более массово, они создают эмоции — а информация, не подкреплённая эмоцией, для мозга бесполезна. Именно анекдоты с маршей-2020, а не статьи уважаемых политиков сформировали самосознание беларусов, желающих стране свободы. В любом разговоре про марши 2020-го первыми всплывут мемы и анекдоты.
— Расскажите какой-нибудь.
— Милиционеры поймали человека, начали избивать. Он кричит: но я голосовал за Лукашенко! А милиционеры ему: не ври, за него никто не голосовал.
— Какая будет тема следующего стендапа?
— СДВГ. Уже придумали, как привлечь и удержать внимание даже тех, у кого СДВГ.
— Последний вопрос для тех, кто не был на вашей лекции. Вы говорили о том, что делать с новогодними планами. Допустим, планы все уже составили — а как выполнить хотя бы часть?
— Поменьше планируйте, больше делаете системных вещей. Не «я хочу выучить английский» — а «я создам систему, где буду его учить, то есть подпишусь на Netflix и буду смотреть Squid Game на английском». Не «я хочу много зарабатывать» — а «я создам систему, где буду получать новые полезные скиллы».
Критически отнеситесь к планам: оставьте в списке то, что можете включить в рутину, а что не можете — запишите в другой список, потом к нему вернётесь. Лучше достичь трёх целей, чем не достичь семь.