Фильм Марии Певчих о людях, из-за которых Россия повернула к диктатуре вместо демократии, вышел почти два месяца назад, но задел так многих и так сильно, что дискуссия вокруг него, кажется, будет идти ещё долго. «Рефорум» много пишет о том, что нужно, чтобы шансы на демократизацию в следующий раз оказались выше, чем 30 лет назад. Конфликтолог Елена Чернова полагает, что самое важное — чтобы свобода не оказалась в чьих-то одних руках. Чтобы не цепляться за неё, отталкивая оппонентов, чтобы выстроить нормальную систему сдержек и противовесов (а она сложнее, чем просто разделение властей) и создать новый тип правления, политикам России будущего нужно развить у себя новый тип мышления. Каким он должен быть — читайте в новом материале проекта «Рефорум».
Фильм «Предатели» дал новый импульс поискам ответа на вопрос: когда всё пошло не так? Ответ создателей фильма созвучен специфике их деятельности по борьбе с коррупцией. Мы видим персонажей, злоупотребивших властью, обогатившихся с помощью схем перераспределения общественных богатств. Нельзя отрицать значение этих факторов. Но уже Аристотель в «Никомаховой этике» различил два вида добродетели: нравственную и мыслительную. Нравственная позволяет определять, что есть благо для самого человека и его окружения; не врать и не воровать — это нравственная добродетель. Мыслительная нужна правителям для понимания того, что есть благо для народа.
Зависимость системы правления от лиц, которыми движут частные интересы — это индикатор её недостаточной продуманности. Невозможно сделать политическую среду стерильной. Но можно ставить цели повышения её иммунитета.
«Новое мышление»
В начале перестройки Михаил Горбачёв провозгласил загадочное требование нового мышления. Но привычный образ мыслей невозможно снять, как старый костюм: это каркас личности. Нужны кардинальное изменения оснований мышления, которые зачастую скрыты от самого человека, не рефлексируемы; это зона «само собой разумеющегося». В логике данного рассуждения ответ на вопрос, почему система правления в очередной раз закончила деспотизмом, очевиден: по причине деспотичного мышления тех, кто её продумывал и создавал.
Иммануил Кант различал форму господства и форму правления. Согласно его концепции, существует три формы господства. Если верховной властью обладает одно лицо, это монархия. Если несколько людей, связанных между собой, то аристократия. Если народ, то демократия.
Второе измерение кантовской политической матрицы — форма правления. Это способ, которым «господин» (монарх, аристократия или демос) распоряжается полнотой своей власти. Таких форм всего две — республиканская и деспотическая.
Три формы господства и две формы правления в разных сочетаниях друг с другом дают шесть типов, к которым можно свести всё многообразие государственных режимов.
| ТИП ПРАВЛЕНИЯ | ||
| ФОРМЫ ГОСПОДСТВА | ДЕСПОТИЧЕСКИЙ | РЕСПУБЛИКАНСКИЙ |
| МОНАРХИЯ | Монархическая деспотия (самодержавие и т.п.) | Монархическая республика |
| АРИСТОКРАТИЯ | Аристократическая деспотия (олигархия и т.п.) | Аристократическая республика |
| ДЕМОКРАТИЯ | Демократическая деспотия | Демократическая республика |
Кант предложил свою матрицу для того, чтобы «республиканское устройство не смешивать (как это обыкновенно делают) с демократическим». Он утверждал, что права и свободы человека в конкретном государстве определяются не формой господства, а типом правления.
Хозяева земли русской
Деспот в переводе с греческого — (домо)хозяин. Хозяин-деспот устанавливает в доме правила, которым все должны подчиняться. Другая ситуация в полисе: это объединение свободных граждан, каждый со своими интересами, где законы запрещают менять тип правления с политического на деспотический. А если кому-то удавалось это сделать и захватить власть, его называли тираном. При этом жители древнегреческих полисов совершенно безоценочно называли деспотиями восточные государства, фиксируя тем самым, что восточные владыки управляют своими государствами теми же средствами, которыми греки управляют своими домохозяйствами.
Николай II во время переписи в графе «род занятий» написал: «Хозяин земли русской». «Хозяин» — это эпитет Сталина. Сверхцентрализованный единый народно-хозяйственный комплекс требует сверхдеспотической фигуры крепкого хозяйственника. Деспотизм в СССР достиг своего предела потому, что своего предела достигла централизация хозяйства, лежащая в основе концепции создания этого государства.
Мыслительные рамки деспотизма как типа государственного правления редуцируют политическую систему до объекта хозяйства. Питательная среда внутри этих рамок притягивает тех, кого мы оценочно называем деспотами: людей с неуёмной жаждой власти, с потребностью доминировать и унижать и т.п.
В фильме «Предатели» есть эпизод, где Анатолий Чубайс сообщает, что в целях ликвидации господства КПСС он готов даже бесплатно раздавать предприятия. Реформаторы-экономисты правильно понимали, что ресурсом старой власти является единый народно-хозяйственный комплекс. Если разрушить его, власть КПСС падёт сама. И в этом они не ошиблись. В историю реформаторы вошли как либералы, потому что освободили сферу народного хозяйства от господства КПСС и провозгласили свободный рынок. Но в политическом плане они действовали в привычном деспотическом подходе к стране как к экономической системе.
В замечательно откровенной статье «Жёстким курсом…», опубликованной в 6-м номере журнала «Век ХХ и мир» за 1990 год, Чубайс пишет, что демократические преобразования, связанные с внедрением «элементов капитализма», придётся проводить недемократическими методами. Плюрализм и гласность для него — не базовые политические принципы нового становящегося общества, а «отдушины, допустимые во всём, что не касается реформы».
Цели либеральные, средства — деспотические.
Экономика, вне всякого сомнения, нуждалась в перестройке. Но политическая система нуждалась в создании с нуля. По убеждению реформаторов, демократия должна была сама развиться после внедрения «элементов капитализма». Главное, чтобы демократы не мешали своим плюрализмом.
Портрет российского режима
Определение режима в России как гибридного наделало в своё время много шума, но не внесло достаточной определённости. Гибридным можно назвать любой режим при условии, что есть внятный ответ на вопрос, что с чем там скрестилось. Пользуясь контовской типологией, мы можем любую страну, пусть и с натяжкой, поместить в одну из ячеек таблицы. Великобритания попадает в ячейку монархической, а США — демократической республики.
А что с чем соединялось в России в разные исторические эпохи?
Российское самодержавие — это монархическая деспотия. В начале ХХ века в эту конструкцию попытались встроить элементы парламентаризма, то есть республиканского правления. Февральская революции сменила форму власти с монархической на демократическую; предполагалось, что Учредительное собрание создаст оптимальный для России вариант республиканских институтов правления.
Затем большевики меняют и форму господства, и тип правления. По Конституции СССР — это союз республик, в которых власть принадлежит народу. Но по факту это партийная деспотия. Страна строит коммунизм под руководством партии и согласно пятилетним планам. Ленин утверждал, что партия это «ум, честь и совесть нашей эпохи». Если бы это было действительно так, то господство КПСС вполне могло претендовать на ячейку «аристократической деспотии».
Перестройка под руководством Горбачёва привела к тому, что Верховный Совет народных депутатов стал функционировать как новый и поистине республиканский орган власти. Период с 1989 года (1-й съезд народных депутатов СССР) до 1993 года (разгон Съезда народных депутатов РФ) можно обозначить как время становления республиканского типа правления. Реформы Горбачёва были направлены прежде всего на развитие «гласности и плюрализма», то республиканской политической среды. Но после 1991 года Борис Ельцин приводит команду реформаторов, для которых политика равна экономике, а плюрализм — это отдушина. До предела обострившееся к 1993 году противоречие между Верховным Советом и правительством — это противоречие между республиканским и деспотическим типами правления.
Применение войск, с помощью которых было подавлено сопротивление народных депутатов, было подано как борьба с теми, кто хотел вернуть страну в прошлое. Однако, на наш взгляд, истинно новой для страны была именно сложившаяся ситуация политического противостояния разных ветвей власти.
Правительство, вооружённое единственно верной экономической доктриной свободного рынка, стремилось побыстрее попасть в светлое будущее. А депутаты, получая от избирателей всё новые и новые данные о том, что заявленные цели приватизации сильно расходятся с результатами, предлагали замедлить темп, поработать над выявленными ошибками первоначальной концепции. Да, ситуация острая, но при этом нормальная для республиканского строя. Если в стране три независимые ветви власти, то почему бы им не войти в противостояние по вопросам, значимым для всего общества? Ведь цель разделения властей не только в разделении функций и полномочий, но и в том, чтобы ограничивать произвол какой-либо из ветвей. Внутри коллективного руководства СССР тоже были противостояния и интриги, но они оставались тайной для народа, которому постфактум сообщали об итоге кулуарных сговоров и подковёрной борьбы. Именно в этом старом жанре сообщения народу о том, что власть переходит к ГКЧП, попытались в 1991 году действовать путчисты. Но они просчитались.
Ситуация публичного политического противостояния отличалась от всего, что было в советском прошлом. Но Ельцин назвал её губительным порочным кругом, который он обязан разорвать. Была ли ситуация действительно тупиковой, или участникам не хватило способности преодолеть противостояние политическими средствами? Сколько времени требовалось на преодоление противостояния средствами политической коммуникации? Формальный ответ: столько, сколько нужно. Да, это замедлит темп реформ, но обеспечит шаг в политическое будущее.
Как иначе, кроме принципиального отказа от силового устранения инакомыслящих, начать формировать политическую культуру республиканского правления в стране, которая 70 лет жила по принципу «если враг не сдаётся, его уничтожают»? Этой культуре неоткуда было взяться. В этом и состоял порочный круг, который так и не удалось разорвать. Ликвидация «ретроградного» парламента была не началом конца демократии, а восстановлением традиционного деспотического типа правления.
В какую ячейку кантовской матрицы сегодня можно поместить Россию? Одни утверждают, что сложилась персоналистская деспотия: более 20 лет структуры власти возглавляет один человек, пусть и без короны на голове. Другие докажут, что есть некое коллективное руководство, господствующая группа связанных между собой людей. Третьи уверены, что сложившаяся система — это выбор большинства народа как источника власти. Но кому бы ни принадлежала сегодня власть, можно чётко заявить: несмотря на республиканскую букву всех конституций за последние сто лет, в России задолго до появления на сцене нынешнего гаранта Конституции восстановился деспотический тип правления.
Проблема сменяемости
Проблема не столько в смене одной властной группировки на другую, сколько в смене типа правления. Но freedom is never free. Ценой свободы в 1990-е должен был стать отказ от силового устранения своих антагонистов в представительском органе власти.
Политические институты, обеспечивающие свободу, а значит — развитие, предназначены для того, чтобы работать с постоянно возникающими в свободном обществе антагонизмами. Эти институты не могут возникнуть в одночасье. Их нужно специально выращивать.
Ситуации антагонистических противостояний являются ресурсом становления политических институтов и компетенций «искусства общения». Это позволяет трансформировать порочные круги в спираль развития, а не рвать их насильственными средствами. Не только цель оправдывает средства. В случае с порочным кругом, в котором оказалась политическая система России, привычные средства подавления оппонентов продиктовали цели разгона независимого парламента, а затем стали рамочными для создания Конституции, заточенной под сильную президентскую власть и делающей невозможной такие ситуации в будущем.
В итоге не у дел оказались сами либеральные реформаторы, так как экономическая свобода возможна только в условиях республиканского типа правления.
Сдержки и противовесы
Мы показали деспотический тип правления на политическом материале нашей страны. Теперь нужно показать его альтернативу — республиканский порядок. Сделаем это на примере США.
В 80-е годы XVIII века на этапе формирования основ государственности в стране сложилась ситуация полемического противоборства. Она описана многими авторами и, скорее всего, известна большинству читателей; мы лишь расставим акценты.
Происходила полемика между федералистами и конфедератами — сторонниками и противниками объединения независимых штатов (республик со своими конституциями) в союз. Объединиться предлагалось, чтобы вместе противостоять Великобритании. Штаты были её колониями, платили налоги в бюджет метрополии, не имея выборных представителей в британском парламенте.
Противники создания союза ссылались на Монтескье, который утверждал, что республиканский тип правления при демократической форме государства может быть устойчив только в небольших странах, а в больших неизбежно сменяется деспотией. Объединиться с целью перестать платить налоги, но оказаться перед угрозой воцарения деспотии? Значительная часть конгрессменов была против того, чтобы подвергнуть свободу такому риску. Таким образом, на этапе продумывания системы правления будущих Соединенных Штатов в полемическом противоборстве обсуждалась именно форма правления.
Политики того времени понимали, в чем состоит уязвимость государства, в котором «власть принадлежит народу». В знаменитом политическом эссе «Федералист №10» Джеймс Мэдисон, четвёртый президент США и один из авторов Основного закона и Билля о правах, задаётся вопросом: «Как обезопасить общество и права личности от опасности прихода к власти клики, поддержанной большинством, которая будет руководствоваться своими интересами, а не справедливостью или общественным благом?» Выборные органы республики по идее должны «состоять из граждан, чья мудрость позволяет наилучшим образом определить истинные интересы страны». Но «просвещённые государственные деятели не всегда будут стоять у кормила власти… С помощью интриг, подкупа и других средств представителями народа могут оказаться лица, одержимые разногласиями, приверженные местным предрассудкам или таящие зловещие замыслы. Победив на выборах, они затем предадут интересы народа». Текст опубликован 22 ноября 1787 года, но актуален по сей день.
По закону Мерфи, если что-нибудь может пойти не так, оно пойдёт не так. Следовательно, нужно полностью исключить возможность деспотии. Федералистам пришлось искать способы убедить конфедератов в том, что этой опасности можно избежать. Ситуация противостояния заставила их продумать систему правления будущего союза. В итоге была разработана система республиканских сдержек и противовесов, которая гораздо шире принципа разделения ветвей власти Локка и Монтескье.
К горизонтальным сдержкам (разделению на законодательную, исполнительную, судебную) добавились вертикальные (федерализм и независимость местного самоуправления), темпоральные (ограничение двумя сроками и сменяемость президентов в ходе свободных и конкурентных выборов, несменяемость судей), двуступенчатая система выборов, замысел которой в том, чтобы совместить постоянно расширяющееся участие населения в выборных процедурах с тем, чтобы решающий выбор оставался за демосом — за ответственной и разумной частью социума.
Можно увидеть, насколько сложнее по сравнению с первоначальным принципом разделения властей оказалась итоговая республиканская конструкция. И это в стране, где штаты уже были республиками.
Политическая реальность, конкретные политики и их решения зачастую оказывались далекими от идеала. Но в исторической перспективе мы видим результат: устойчивую политическую систему, в которой политическая практика в целом совпадает с буквой и духом конституции, созданной почти два с половиной века назад. Что же в этой ситуации оказалось благом для общества? Очевидно, что каждая из сторон считала себя правой. Но в итоге благом оказалась сама ситуация, когда ни одна из сторон не смогла продавить своё представление о благе в чистом виде и заставила участников сильно усложнить исходные представления о разделении властей.
Карго-культ
В российскую Конституцию 1993 года из американской перенесли все сдержки и противовесы, не включили только двухступенчатую систему выборов. Но при переносе потеряли цель, чуда не произошло и восстановился привычный деспотический порядок. Республиканские буквы конституции остались, республиканские реалии, чужеродные для деспотии, были под разными предлогами демонтированы. Институт преемничества, передающий эту властную конструкцию из рук в руки, стал необходим: вдруг появится новый Горбачёв, примет букву за руководство к действию и всё разрушит? Преемник должен быть гарантом того, что написано между строк.
Сдержки и противовесы призваны обезопасить республиканский тип правления от замены на деспотический. Всё. А будет ли власть у народа, монарха или семи банкиров, прямые выборы или избирателям предложат десять ступеней выборщиков — не так важно.
Резюмируем. «Свобода лучше, чем несвобода», если присутствует два обязательных условия. Это политические институты, нацеленные на работу с антагонистическими ситуациями как с нормальными, а не чрезвычайными. Это политическая элита, обладающая плюралистическим мышлением, которое позволяет обеспечивать адекватное функционирование этих институтов. Если этих условий нет, то судьба дарованной свободы будет столь же печальна, как и в новейшей российской истории.
Функция политики — развитие общества ненасильственными средствами в условиях конкуренции разных программ. Политики эпохи перестройки понимали развитие в терминах экономики. Это оказался ошибочный, но неизбежный этап, продиктованный менталитетом, сформированным советской эпохой. Содержание программ общественного развития, которые предложит новое поколение политиков, также будет определятся качеством их мышления. Важнейшее условие становления республиканского правления, то есть истинной «смены власти» — это наличие плюралистического мышления у политической элиты.