Совсем скоро молодые люди по всей России начнут сдавать ЕГЭ. Что происходит сегодня в российских вузах, что пришло на смену Болонской системе, как студенты переживают отъезд преподавателей, как на них влияет война, и есть ли вообще смысл поступать в университет в России в 2023 году? Политики Юлия Галямина и Сергей Росс обсудили это с теми, кто знает ситуацию изнутри – со студентами, делающими собственные медиа, участвующими в горизонтальных проектах и поддерживающих друг друга по всей России. Опыт их кооперации не просто достоин внимания – он вдохновляет и может быть полезен всем, кто задумывался о необходимости коллективного действия. «Рефорум» публикует текстовую версию стрима.
Сергей Росс, политик, основатель исследовательского центра «Коллективное действие»
Константин Сонин подсчитал, что ВШЭ с 24 февраля покинуло более 150 преподавателей, организация Scholars At Risk – что из страны уехало более 200 учёных с именем. Это затрагивает очень многие вузы. Некоторые, чтобы перестраховаться, запрещают определённые программы – ликвидирован модуль «Политическая журналистика» на журфаке МГУ, факультет Liberal Arts в РАНХиГС и там же – курс Дениса Грекова «Критическое мышление».
Юлия Галямина, политик, в прошлом доцент кафедры теории и практики медиакоммуникаций Школы медиакоммуникаций Института общественных наук РАНХиГС, бывший научный сотрудник МГУ и преподаватель ВШЭ
Громкая новость последних недель – признание Свободного университета нежелательной организацией. Университет образовался из преподавателей, уволенных за последние три года из разных вузов и нашедших себя в этом свободном объединении учёных и профессоров. Но государство решило, что учить людей в России современным представлениям о науке – нежелательно.
Мне понравилась история про китайский язык в МФТИ: его не просто пытаются навязать как обязательный – они исключили все европейские языки, кроме английского, все кафедры закрыли, ввели кафедру китайского и учат его один раз в неделю. А я как востоковед знаю: это профанация, так выучить язык невозможно.
От происходящего страдают прежде всего не преподаватели – они как-нибудь разберутся, – а студенты: качество образования сильно падает.
Николай Кульбака, экономист, автор книг и статей, в прошлом доцент РАНХиГС
Есть много людей, психологически отгороженных своей наукой, своей работой от остального мира. Мир их мало волнует, воспринимается как фон, они ушли в чистый преподавательский академизм, закрыли глаза шорами. Есть и такие, кто достаточно хладнокровно принимает, что надо жить по существующим законам.
Юлия Галямина
Это нормальная позиция – продолжать работать, пока есть возможность. Кто же иначе будет учить студентов? Я не уходила до последнего, а потом подала в суд за то, что меня уволили.
Николай Кульбака
В 90-е одна моя знакомая сказала, что в тяжёлое время надо идти к детям. А студенты – те же дети.
Проблема любого университета, любого высшего образования – что его быстро не создашь, это десятилетия упорного труда (но и быстро уничтожить то хорошее, что создано, очень сложно). Общий уровень образования ухудшается. Россия вышла из Болонской системы, обсуждается модель 2+2+2, когда есть два года общего образования, два года специального (на этом этапе можно определиться, в какое направление идти дальше, такая система реализована в МПГУ) и два года магистратуры. Это хуже, чем в западных вузах, но лучше, чем было в России до Болонской системы.
Но смысл Болонской системы – не просто пара «бакалавриат-магистратура». Самые главные элементы системы в России внедрены не были: не были введены кредиты, когда каждый курс оценивается по сложности и значимости, не было свободной ротации студентов и преподавателей между вузами, свободного обмена. Почти не было свободного выбора курсов.
Болонскую систему убрали, что взамен – не придумали. Пока наверху идёт драка, какую систему выбрать. Вузы экономически заинтересованы в том, чтоб ввели специалитет, то есть пятилетнее обучение, как раньше: финансирование подушевое, и когда студент гарантированно учится 5 лет, а не 4 года, это выгоднее. Но как это будет соотноситься с тем, что денег в бюджете становится меньше? А потом, все реорганизации требуют хороших денег. У меня подозрение, что в ближайший год решения никто принимать не будет.
Мы будем отставать от развитых стран по уровню образования, и догонять с каждым годом будет сложнее.
Сергей Росс
Есть ли смысл поступать в российский вуз сейчас? И если да, то куда, если хочется образование в области социальных наук?
Николай Кульбака
Пока это Европейский университет и Шанинка, хотя непонятно, что с ней будет. Есть ещё несколько относительно приличных вузов, включая ВШЭ. Но надо понимать, что тот уровень, который они дают, недостаточен, что придётся сразу вкладываться в серьёзное высокое самообразование, включая языки и чтение первоисточников. Слава богу, можно найти довольно много литературы на иностранных языках.
Юлия Галямина
Переходим к студенческим объединениям.
Артём Берлин, представитель Лаборатории университетской прозрачности («Лупы») – проекта, который учит студентов делать антикоррупционные расследования в их вузах
Мы много думали над объединяющим потенциалом. Расследования – это самый простой способ разобраться, что пошло не так, и собрать доказательную базу, с которой можно прийти к администрации вуза, к студенческому совету и провести разбор полётов. Это возможность сделать чуть более контролируемой реальность в университете.
Сергей Росс
Сложно строить диалог со студентами? Они интересуются вопросом защиты прав?
Артём Берлин
Культура образования последние 20 лет строилась по принципу потребления услуги: студенты не особенно интересовались своими правами, пока администрация вуза резко не наступала на их зону комфорта. СВО переполошила и административную структуру, и студенческие сообщества. Студенты начинают интересоваться не только тем, как комфортно пройти обучение. Мне кажется, активность студентов увеличилась, потому что появилась потребность понять, как себя защитить внутри университета. Риски вылета из вуза для мужчин сильно выросли.
В марте мы с дискуссионным проектом «Пространство Политика» проводили в Екатеринбурге фестиваль, и к нам на мероприятие пришёл новый студенческий профсоюз. За последний год это уже второй новый студенческий профсоюз, чья задача серьёзнее, чем просто катапультировать профсоюзников в региональные молодежные парламенты. Это ассоциации студентов, которые собрались, чтоб потихоньку бороться за свои права.
У кого-то обострённое чувство справедливости, кто-то приходит в «Лупу», потому что им в будущем интересно заниматься журналистикой и они используют нас как точку входа. Кто-то, в том числе преподаватели, прибегают, вытаращив глаза, с просьбой разобраться, что происходит.
Юлия Галямина
Как работает пропаганда в вузах, влияет ли она на студентов?
Леонид Спирин, главный редактор сети студенческих журналов «Гроза» (выходят в Новосибирске, Казани и Екатеринбурге)
Влияет ещё как. Студенты пишут доносы друг на друга, на преподавателей, участвуют в зет-мероприятиях. Мне кажется, они не придают этому значения, по крайней мере, самый частый ответ на вопрос, зачем они там, – «Ничего такого, я просто постоял, никого не убил». Или начинают заменять один нарратив на другой: мол, я просто патриот своей страны, а убийство украинцев – это из другой вселенной. Типичное смешивание понятий страны и государства.
Студенчество, в том числе российское, должно быть прослойкой, которая первая реагирует на изменения в обществе. То, что сейчас представляет собой наше студенчество, хочется менять.
У российских вузов нет задачи привить тягу к исследованиям. Это место, куда надо после школы отправить ребенка, чтобы он там получил корочку. Если человек хочет по-настоящему заниматься социальными или гуманитарными исследованиями, ему там особо нечего делать. Правда, в вузах есть самоорганизация на уровне науки, творческой самодеятельности, ради этих контактов, может быть, и стоит поступать в вуз.
Юлия Галямина
Как в западных вузах решается вопрос со свободами?
Максим Журило, предприниматель, основатель школы циклических видов спорта I Love Supersport и соревнований по триатлону IRONSTAR, студент Оксфорда
Тут бывают проблемы с free speech, в основном связанные с политкорректностью и гендерной нейтральностью. Некоторые жалуются, но это нормальный жизненный процесс.
Зато всегда можно пойти в дебатный клуб Oxford Union – его 200 лет назад создали студенты, которым не хватало свобод в стенах университета, чтобы говорить о чём хотелось (тогда это было связано в основном с религией и теологией). Он до сих пор принимает довольно противоречивых людей. Например, там выступал Джон Миршаймер – апологет кремлёвской политики, непопулярной на Западе, и ультраправый Питер Тиль, один из первых инвесторов в Facebook и создатель PayPal. Так решается вопрос со свободой выражения.
Дебаты – очень большая часть меня, это фантастический инструмент познания. Я недавно впервые выступал в Oxford Union в дебатной команде, мы победили, и это было круто. Когда в стенах университета нет возможности свободно думать и говорить то, что считаешь нужным, об образовании можно забыть.
Юлия Галямина
Не завидую тем, кому в этом году поступать и нет возможности уехать.
Что можно сделать прямо сейчас? Последовать примеру студентов, которые сами себе организовали образование. Сегодня это возможно, несмотря на новость о Свободном университете. Уровень коммуникации таков, что люди могут постоянно учить друг друга.
Хочу напомнить позитивный пример Польши: во время оккупации там организовали подпольный университет с лекциями, семинарами, зачётами и дипломами, были даже неуды и выгнанные студенты. Сейчас всё просто: включил Zoom и преподавай что хочешь. Делать эту работу – большая ответственность наших преподавателей, которые по разным причинам не могут учить студентов в вузах.
Сергей Росс
Какой смысл в медиа для студентов в современной России? Есть ли интерес к вашей работе?
Лада Алимова, шеф-редакторка студенческого медиа The Vyshka
Условия работы студенческих медиа в последние годы изменились. Если раньше такие, как мы, могли существовать на базе университетов и работать в равной и экологичной коммуникации с их администрацией, то сейчас мы можем работать только в независимым формате, без ассоциации с вузом. Те издания, что существуют на базе университетов, более корпоративные, пишут только о том, что происходит в конкретном вузе. У них меньше свободы, но есть поддержка вуза, финансовая и нефинансовая. У нас поддержки нет, но есть свобода в выборе тем, форматов материалов и т.п.
Мы недавно опрашивали читателей и получили очень много положительного фидбэка. Стабильно растёт аудитория в соцсетях, очень много просмотров материалов: независимых источников информации о том, что происходит в академической среде, немного. Миссия студенческих медиа – давать площадку, где студенты могут придать огласке свои проблемы.
Мы брали интервью у Андрея Котенко, отчисленного из СПбГУП за проявление политической позиции. После того, как мы и другие медиа рассказали, почему его отчислили (а это было не очень законно), суд постановил вернуть ему деньги за обучение, проживание в общежитии и компенсировать моральный вред. Такие позитивные новости воодушевляют.
Юлия Галямина
Сегодня, когда свободные медиа и политические организации невозможны в России, всё в руках небольших горизонтальных проектов, в том числе студенческих. Их должно становиться больше.
Имеет ли смысл сегодня поступать в вуз тем, кто заканчивает 11 класс?
Лада Алимова
В любом случае имеет смысл: будем честны, образование за рубежом – это довольно привилегированная история, большая часть школьников не может себе позволить такой роскоши. Университет – один из лифтов социальной мобильности, там можно найти единомышленников, тех, кто разделяет вашу позицию, ценности и принципы и могут стать не только друзьями, но и коллегами, и партнёрами, с которыми можно делать важные социальные проекты. Так что поступать стоит.
Юлия Галямина
Я встретила недавно свою студентку, она рассказала, что им преподают журналистику уже не практики, а теоретики, которые в жизни расследования не делали. И они сами, своей группой организуют занятия с практикующими журналистами вне университета.
Дарья Артёмова, главная редакторка The Vyshka
Преподаватели уходят, в том числе очень хорошие. Грустно, что не будет больше прямого доступа к ним, но я и радуюсь за них: академическая среда в России сегодня не то чтобы процветает, и профессионал, уходя, будет развиваться, возможно, лучше без ограничений со стороны вуза, в котором он работал.
Сергей Росс
Что вас мотивирует?
Дарья Артёмова
Я учусь на журналиста, и эта работа даёт мне опыт. А ещё даёт мне возможность узнавать факты, события, новости раньше, чем это становится публичным. Даёт возможность анализировать, узнавать разные точки зрения: в новостях далеко не всегда даётся взгляд разных сторон.
Юлия Галямина
У многих студентов и преподавателей проблема – страх бежит впереди человека, ничего ещё не произошло и, возможно, не произойдёт, а человек уже принял поспешные решения, упал до выстрела. В марте многие преподаватели сами уволились и бросили своих студентов. Мне нравится, что «Пространство Политика» не боится. Недавно они вместе с «Лупой» проводили большое мероприятие по студенческому самоуправлению. Как вам удаётся не бояться?
Маша Соловянчик, координаторка «Пространство Политика» – дискуссионного проекта из Екатеринбурга с представительствами по всей стране
Удаётся со скрипом: недавно к нам приходила домой полиция, меня вызывали к начальнику службы безопасности университета, чтобы поговорить о моих политических интересах. Но мы всё ещё верим в важность того, что мы делаем, в том числе потому, что нас до конца ещё не задавили. Как только мы начинаем объединяться в студенческие организации или их экосистемы, у нас появляется пространство, где мы можем сформулировать собственные нарративы, которые помогают противостоять всему, что на нас обрушивается.
На второй день фестиваля студенческого самоуправления мы предложили людям самим создать студенческие организации. Объединяться сложно, опыта практической политической деятельности у нас немного. В пилотном режиме мы показывали, как можно достигать договорённостей друг с другом, как сформулировать цели организации, как увидеть, чем может заниматься организация, когда ты не одинокий активист, а действуешь вместе с другими людьми, у которых свои интересы. А потом пробовали эти объединения дружить друг с другом и смотреть, как они могут друг другу помогать.
Внутри «Пространства» студентка только я, снаружи студентов у нас треть, и я постоянно вижу ротацию. Люди политизируются, у них появляется запрос искать собеседников. Это первая, нижняя ступенька, а дальше они проходят большой путь.
Юлия Галямина
Взрослым такой опыт тоже не помешает. Есть 50-60-летние, у которых вообще нет опыта низового инициативного объединения, им ужасно тяжело договариваться, искать общие цели, формулировать общие ценности.
Сергей Росс
Суммирую несколько мыслей. Образование внутри России свою ценность не потеряло. Если нет возможности поступить в зарубежный вуз, можно идти в российский. Онлайн можно дополучить или компенсировать многое, что в образовательной плоскости исчезает. И очень важно протягивать руку помощи друг другу в это тяжёлое время на уровне горизонтальных организаций.
Юлия Галямина
Я верю, что российские наука и образование ещё при нашей жизни станут местом дискуссии и развития. И как только это произойдёт, все накопившиеся силы нашего общества выплеснутся наружу – отложенный эффект, который сейчас, может, и кажется невозможным.
А интерес к науке не зависит от внешних условий. Он зависит от присущего человеку любопытства. Это спасительный крючок, который позволяет человеку выживать, развиваться и не бояться.