Обществу очень интересно, чем владеют чиновники: расследование «Дворец Путина» стало самым популярным видео в российском ютубе в 2021 году, набрав больше 120 млн просмотров. Госслужащие всех рангов, от главы государства и до директора школы, обязаны ежегодно публично декларировать доходы и имущество. Сбором и анализом этих данных уже 10 лет занимается проект «Декларатор», основанный «Трансперенси Интернешнл – Р»*. Сегодня в его базе 137 404 должностных лица. Во время очередного антикоррупционного стрима Майкл Наки поговорил с руководителем «Декларатора» Андреем Жвирблисом и учредителем «Трансперенси Интернешнл – Р» Еленой Панфиловой о том, какие декларации вызывают подозрения, что можно и что нельзя из них узнать – и зачем чиновнику из Петербурга гигантское живое существо. «Рефорум» традиционно публикует текстовую версию беседы.
В последние годы расследования, связанные с люксовой недвижимостью, машинами и пр., стали чем-то привычным. Меж тем до 2008 года чиновники вообще не были обязаны сообщать о своём имущественном статусе, напомнила Елена Панфилова. Но в 2006-м Россия ратифицировала Конвенцию ООН против коррупции, её нужно было выполнять, и в конце 2008-го был принят федеральный закон «О противодействии коррупции» с разделом о декларировании дохода и имущества должностных лиц.
Принимался ФЗ с боями. Во-первых, публичные должностные лица (а это любые public officials, от судей и главврачей до депутатов и полиции) готовы были рассказывать о себе своим отделам кадров, но никак не публике. А Конвенция предусматривает именно открытую публикацию. Поняв, что публиковать придётся, решили делать это в урезанном варианте: в декларации, подаваемой в отделы кадров, есть информация о расходах, о доходах от акций, вкладов и иной деятельности, о долгах, местонахождении декларируемой недвижимости и годе выпуска автомобиля, сообщаются имена и фамилии членов семьи. Мы же видим только валовые доходы, где живёт и на чём ездит официальное лицо. Причём даже эта информация под угрозой: некоторые чиновники пытаются отстоять право не говорить о своих доходах публично, ограничиваясь подачей бумаг кадровикам.
Вторая битва шла как раз за упоминание членов семьи: в законе остались только «супруги и несовершеннолетние дети». В итоге ФЗ ударил по скрепам, отметил Майкл Наки: с 2009 года началась лавина разводов среди чиновников, даже Владимир Жириновский развёлся через 50 лет брака.
А 20 статья Конвенции, «О незаконном обогащении», так и не была ратифицирована. Напомним: статья предполагает, что чиновник обязан разумным образом обосновать появление имущества, чья стоимость много выше его задекларированного дохода, в противном случае оно считается незаконно нажитым и изымается, а чиновник несёт наказание, как за взяточничество. «Разумным образом» – значит доказать факт дарения, наследования и т.п. Россия мотивировала отказ в ратификации тем, что в Конституции есть принцип презумпции невиновности: не ты обязан доказывать, что чист, а прокуратура – что ты виновен. Вместо этого около пяти лет назад ввели паллиативную меру – наказание за несоответствие расходов семьи должностного лица совокупному трёхлетнему задекларированному доходу. Проверки проводятся выборочно или по заявлениям.
Итак, в 2009-м началась публикация деклараций. Процесс шёл довольно криво: цифровизация ещё не началась, у половины госорганов сайты были в плохом состоянии. Декларации могли заполняться от руки и публиковаться в .jpeg или вывешиваться под фото чиновников в виде табличек. «Декларатор» стал попыткой сотрудников Проектно-учебной лаборатории антикоррупционной политики собрать для собственного пользования все данные и привести их в формат, с которым можно работать дальше.
«Врали в первые годы много меньше, чем сегодня. Есть несколько людей, за которыми я слежу – они начинали бодро, а сейчас скатились к двушке в Бирюлёво и “жигулям”»
«Никогда не забуду первый заход “Декларатора”: депутаты Госдумы опубликовали декларации в HTML, и так как у всех было разное количество собственности, таблицы съехали. У нас стояли огромные мониторы, и мы с волонтёрами с длинной линейкой старались отчертить, где чья собственность и где чья жена, – вспоминает Панфилова. – Врали в первые годы много меньше, чем сегодня. Есть несколько людей, за которыми я слежу – они начинали бодро, а сейчас скатились к двушке в Бирюлёво и “жигулям”». Появился некий стандарт, все стали причёсываться под единую гребенку. Но даже если зарплаты пяти чиновников похожи, у них просто не могут совпадать доходы супругов, размеры жилища, автомобили.
При этом наказание за враньё в декларации – это увольнение в связи с утратой доверия, добавляет Панфилова. Но нигде не написано, что ты уходишь с волчьим билетом – можешь запросто перейти в соседнее ведомство.
Не сказать, что сегодня все декларации заполняются аккуратно и единообразно. Антикоррупционные отделы, которые должны проверять данные перед их обнародованием, делают это далеко не всегда. Опечатки и ошибки путают картину и добавляют работы сотрудникам «Декларатора».
Как работает «Декларатор»
Декларации с 7000 сайтов собираются вручную, архивируются. Затем робот пытается открыть и прочитать файлы, перевести их в машиночитаемый вид. Далее нейросеть ищет совпадения по фамилии, месту работы и имуществу и пытается прикрепить новые данные к конкретным чиновникам из базы.
Второй источник данных – обязательные к публикации предвыборные декларации. В этом списке попадаются те, кого нет в антикоррупционных – таким образом на сайте появилась декларация Алексея Навального.
Каждый год публикуется несколько тысяч деклараций, которые могут вызвать подозрения. Часть подозрений можно было бы снять автоматически, если бы публичные официальные лица были обязаны раскрывать и источник дохода, а не только его сумму.
Кроме этого, «Декларатор» загружает среднемесячную заработную плату руководителей бюджетных учреждений и главных бухгалтеров. Умножив цифру на 12 и сравнив с деклараций, можно оценить уровень дохода помимо зарплаты. В начале декабря проект выпустил статистику по медианному доходу: чиновники в среднем по стране зарабатывают в 3 раза больше среднего гражданина, по некоторым регионам – в 9 раз больше.
Есть ещё парадоксальная проблема: общество не знает, кто на него работает, отмечает Жвирблис. На сайтах госучреждений можно найти списки сотрудников, но единой базы нет. «Декларатор» формирует такой список – помимо прочего, он может пригодиться условному сотруднику зарубежного банка, к которому пришёл гражданин с российским паспортом с чемоданом денег: всем госслужащим запрещено открывать счета за рубежом и обладать там определённым типом активов.
В декларациях вообще можно найти много удивительного. Например, ряд чиновников в России, в том числе депутаты и региональные министры, бездомны, то есть не только не владеют недвижимостью, но и нигде не зарегистрированы. Зато площадь участка в собственности депутата заксобрания ЯНАО больше площади Словении, а чиновник из Петербурга является владельцем живого организма площадью 20 километров – скорее всего, имелся в виду участок земли в природоохранной зоне (самые удивительные декларации «Декларатор» собрал в публикации «Мангал в тени гигантского опёнка», которая категорически рекомендуется к прочтению).
Вино в окопе
Российская власть сотню лет ничего не рассказывала гражданам про себя. Сейчас благодаря «Декларатору» и подобным проектам формируется сообщество граждан, которые считают, что имеют право знать, как живут должностные лица, говорит Панфилова. Декларации и их место сборки стали референтной точкой любого антикоррупционного расследования, СМИ, пишущие про коррупцию, в первую очередь обращаются к «Декларатору». Здесь нельзя удалить или изменить декларацию, на других сайтах это регулярно происходит.
Данные, которые собирает «Декларатор», как вино – с годами только лучше, уверен Жвирблис: сейчас они интереснее, чем 5 лет назад, а через 10-20 лет, когда дело дойдёт до изъятия незаконно нажитого, до систематических расследований, они станут доказательной базой. Наблюдать за трансформацией (был дворец, на следующий год осталась двушка в Бирюлёво) всегда интересно, в том числе и расследователям.
В последние годы стало очень заметен водораздел между официальной антикоррупцией и антикоррупцией гражданской (работа журналистов, общественных организаций), отмечает Елена Панфилова. Официальная превращается в борьбу кремлёвских башен – с одной стороны и в ежегодный популистский набор из одного министра, двух губернаторов и трёх мэров, которых нужно картинно поймать за взятках и показать возмущённым гражданам по ТВ, с другой.
«Мы реалисты и понимаем, что борьба с коррупцией в текущем политическом режиме имеет свои лимиты, показанные нам за последний год с небольшим. Но в любой битве очень важен комендантский полк, который выкопает окопы, разложит провизию, построит баньку. И когда начнётся большая борьба, будет с чего стартовать. “Декларатор” и многие другие наши продукты де-факто и есть такие окопы», – заключает учредитель «Трансперенси Интернешнл – Р».
* Минюст причисляет организацию к списку иноагентов.