В Reforum Space Tallinn и Reforum Space Vilnius прошёл показ документального фильма Being Russian – when your country invades another («Быть русским – когда твоя страна вторглась в другую») шведского режиссёра Мильды Рённ. Фильм представляла одна из героинь, победительница акселератора Reforum Space Tallinn Мария Химочкина. Она рассказала, каково быть российским антивоенным активистом в Швеции, какие акции лучше вовлекают обычных граждан в антивоенную деятельность, как помогать украинцам, если не чувствуешь в себе сил быть активистом или политиком, и зачем катать бочки по улицам Стокгольма, одев арестантскую робу.
– Почему режиссёр фильма Мильда Рённ выбрала эту тему? Она изучает Россию?
– Нет, она не изучала Россию до нашего знакомства. Но у неё есть личная история: её папа тоже был жертвой пропаганды (не российской), и Мильда хотела углубиться в тему, понять, как это работает и что делать, когда близкий тебе человек не разделяет твоих ценностей. После долгих разговоров с отцом и работой над фильмом Мильда добилась успеха, её отец начал менять свое мнение. Сейчас Мильда работает над следующим фильмом, который снимает в Украине.
– Как вы попали в Швецию?
– Я приехала в Швецию два с половиной года назад по рабочей визе, работаю программистом.
– Мне понравилась высказанная в фильме мысль, что не нужно быть в политике, чтобы решить, что плохо, а что хорошо.
– Я тоже так думаю. Я никогда не говорила, что у меня есть профессиональные навыки, чтобы заниматься политикой, зато я могу проявлять эмпатию к людям вокруг. Я не хочу управлять страной, городом и так далее, но я обычный человек, который беспокоится за себя, за людей вокруг и за общество в целом.
– Очень выразительны кадры шествия с бочками, которые катят по улице люди в робах, похожих на арестантские.
– Месседж был в том, чтоб призвать европейские власти перестать покупать российскую нефть. Это были как бы бочки с нефтью, мы кричали Stop buying Russian oil and gas, и шведы понимали этот призыв.
Полиция опасалась, что бочки слишком тяжёлые и повредят уличное покрытие, но потом мы показали, что бочки достаточно лёгкие и ничего страшного не случится – и нам разрешили пройтись по шведским улицам. Когда организуешь шествие в Стокгольме, то полиция тебя полностью сопровождает, для твоей колонны перекрывают все дороги, делают всё, чтобы шествие прошло безопасно для участников. Это очень сильно отличается от России, где полиция против людей.
– В фильме показана работа антивоенного комитета Швеции, в котором вы состоите. Расскажите о нём.
– Первая встреча комитета прошла за четыре дня до вторжения. В Швеции есть подобная белорусская организация и украинская, а российской нет, так что мы открыли НКО и начали выстраивать горизонтальное комьюнити, организовывать волонтёрские и культурные проекты.
Когда началась война, свою помощь предложили многие волонтёры. Все они, в том числе высококвалифицированные работники, были готовы делать всё что угодно, лишь бы как-то помочь пострадавшим. Мы начали оказывать гуманитарную и информационную помощь. Наше знание русского очень пригождалось, чтобы помочь беженцам разобраться в том, как всё устроено в Швеции. Мы собирали гуманитарную помощь, встречали людей на вокзалах, ходили с ними в больницы, помогали найти жильё или даже пускали жить к себе и многое другое. Помимо этого, конечно, выходили на митинги, сами их организовывали, общались с местными властями и журналистами. Призывали всех максимально помогать украинцам.
– В фильме упоминается сбор чемоданов для украинцев. А что ещё входило в гуманитарную помощь?
– Мы помогали проводить благотворительные концерты, например Noize MC и Монеточки, собрали около 30 тысяч евро. У нас был проект, который назывался «100 чемоданов – 100 семей», мы собирали чемоданы для украинских беженцев. В итоге мы отправили аж 352 чемодана, 200 из которых были наполнены вещами первой необходимости.
Мы продолжаем организовывать вечера писем политзаключённым, проводим встречи с единомышленниками. Отправляем деньги на гуманитарные акции, работаем на объединение антивоенных движений в Европе и в мире. У нас было много коллабораций, митингов, мы участвовали в разных стримах, в информационной поддержке. Когда приезжают деятели культуры и искусства, мы помогаем организовывать встречи, культурные вечера, приглашаем наших подписчиков и единомышленников принимать участие.
– Как украинцы реагировали на вас, русских, когда вы приходили на протесты?
– Сначала, когда мы ходили на украинские акции, нас не очень принимали, но мы продолжали ходить и показывать свою поддержку. После года вторжения они согласились принять наш вклад в их протест: на акции 24 февраля 2023 года нам официально разрешили присутствовать и приносить наши бело-сине-белые флаги. Это большое достижение нашего движения. Многие шведы, украинцы и пр. спрашивали про наш флаг и движение.
– Война длится больше полутора лет, и многие россияне выгорели: когда чувствуешь, что твои действия не могут ничего изменить, нет стимула бороться дальше. Какой совет вы можете им дать?
– Помнить, что это не спринт, а марафон: мы не можем остановить войну прямо сейчас, но если мы делаем маленькие шаги, то в будущем это сработает. Когда я говорю о будущем, я имею в виду даже не годы, а скорее десятилетия, в течение которых мы будем разгребать все последствия путинских войн. И я действительно надеюсь, что демократизация и либерализация России возможны. Важно, чтобы каждый взял на себя ответственность и внёс собственный небольшой вклад. Не чувствуешь в себе сил быть политиком или активистом, не хочешь идти и делать что-то своими руками? Всё равно можно включить воображение и найти способ помочь. А если нет идей или времени, можно донатить.
– Что можете сказать о людях в России?
– В фильме показано, как в какой-то момент я осознала своё бессилие что-то изменить в России и поэтому решила переехать в другую страну. Казалось, что людям вокруг нормально живётся в такой системе, но я не хочу больше в ней находиться. Война показала, что это не просто внутренние проблемы России, и страдают не только люди, которые не хотели заниматься демократизацией своей страны, но и многие другие.
Люди в России ощущают присутствие войны: с фронта не возвращаются их отцы, сыновья и братья. Страшно видеть, как матери погибших седеют и угасают. Люди не хотят умирать и терять родных и друзей. Не хотят изоляции от мира. Жёны и матери солдат в разных регионах уже объединяются, пишут петиции, подают в суды и пытаются разобраться, где их мужчины и ради чего они погибли. Антивоенное движение зарождается не по причинам либерализации и демократизации общества, как, возможно, хотелось бы мне. Но это не так важно: главная цель сейчас – остановить этот ад, эту войну.
С людьми в России стоит говорить и стараться через эмпатию и эмоции воздействовать на их картину мира. И помнить: спасти Россию – задача не только россиян, но и всего мира; военная диктатура с ядерным оружием в руках – это угроза для всех.
– В Эстонии очень заметны пропутинские группы. Есть ли такие группы в Швеции?
– В соцсетях бывают пророссийские выступления, но не на улицах. Думаю, что пророссийски настроенные люди скрывают свои взгляды в реальной жизни, иначе на них будут странно смотреть. Но я не социолог, не исключаю, что у кого-то есть другой опыт.
– Как ваши родители относились к вашей позиции? Как вы общаетесь с ними сейчас?
– Я смогла простить родителям, что они не хотят говорить «про политику». У нас достаточно хорошие отношения, мы общаемся на бытовые темы и стараемся не затрагивать вопросы, связанные с войной.
– Как меняется отношение к русским за границей?
– В Швеции всегда было достаточно адекватное отношение к русским. Когда началась война, я от шведов встречала большое сочувствие и поддержку. Здесь людей не судят по тем обстоятельствам, в которых они оказались не по своей воле и которые они не выбирали.
Но этой мой личный опыт, мой круг общения – достаточно образованные, высококвалифицированные люди, которые интересуются внешним миром. С их стороны не было никакого предвзятого, плохого отношения ко мне как к русской, скорее интерес и желание узнать, как у нас всё происходило, какой у меня опыт.
– В фильме есть эпизод, где участники акции лежат на асфальте, изображая жертв бомбардировок, а люди на улице проходят мимо и даже не смотрят в их сторону. При этом вы говорите, что в Швеции общество однозначно поддерживает Украину. Какие ваши акции вызывали отклик?
– Мы легли на камни, когда россияне нанесли удар по вокзалу, где было очень много людей, и там на перроне так же лежали люди. Не все шведы проходили, кто-то останавливался и смотрел. Люди живут своей жизнью, даже когда в мире происходят страшные вещи; весной этого года я воспринимала такое очень болезненно.
Но вопрос в том, что такое «отклик». Шведы – очень осознанные потребители, осознанные граждане своей страны. Они могут не рвать рубаху на груди, но переводить деньги на нужды организаций или голосовать, когда это нужно. Мы увидели, как много людей готовы помогать, когда делали акцию с танком у российского посольства. Мы установили ржавый танк из картона в натуральную величину, со сломанным дулом; он символизировал гротескность величия путинской России. На танк мы прикрепили QR-код, просканировав который, можно было перевести деньги на счёт благотворительной организации. Примерно месяц этот танк простоял, о нём упоминали во время шведских и украинских митингов. Мы круглосуточно получали небольшие платежи, накопилось очень много, и мы всё это задонатили благотворительной организации. Рядом с танком был текст, который объяснял суть акции. Шведы, которые просто шли мимо, с интересом читали.
Это хороший способ привлекать внимание: на часовых протестных акциях собирается не так много людей, плюс многие стараются держаться подальше от группки, которая что-то катит, гремит, выкрикивает. А когда устанавливаешь арт-объект на длительное время, он становится частью ландшафта и в таком спокойном режиме привлекает куда больше людей.
Сейчас у нас в центре города проходит выставка «Лица российского сопротивления», выставка про российских политзаключённых, люди смотрят, читают, интересуются.
– Кому вы показывали ваш фильм?
– Сейчас думаем, как распространить фильм на международную аудиторию, но пока у нас был только один показ в Стокгольме. На нём было много шведов, украинцев и людей других национальностей. Одного немца фильм сильно зацепил: у него в семье во время Второй мировой была похожая ситуация, и он словно смотрел фильм о своих родителях. Он сказал, что когда наши дети посмотрят этот фильм, это поможет им понять, как простить тех родителей, кто был одурманен пропагандой. А женщина из Америки говорила, что я должна обязательно сохранять русскую культуру и учить русскому языку своих будущих детей. Конечно, я пообещала.