Когда осядет пыль

Все войны заканчиваются. Худым миром или поражением одной из сторон. Называйте войну хоть «спецоперацией», хоть «выполнением интернационального долга» – у неё всегда есть конец. В новом тысячелетии агрессия России против Украины – первая по-настоящему большая война, в которой задействованы сотни тысяч солдат, от которой страдают миллионы гражданских и в которой гибнут десятки тысяч людей с обеих сторон.
Особенность войны, развязанной Путиным в Украине – в том, что это война военной машины большого, но ничем не объединённого государства с меньшей по численности, но безусловно единой в своем порыве политической нацией. При этом оказалось совершенно неважно, на каком языке говорят граждане Украины – они, без всяких сомнений, оказались именно украинцами. Если бы Путин читал что-то кроме информационной трухи, которой его кормили спецслужбы в «красных папочках», он мог бы заметить, что формирование политической украинской нации достаточно давно произошло. Своими собственными действиями – аннексией Крыма и поддержкой донбасских сепаратистов – он, можно сказать, «оформил» это событие документально. При всей политической фрагментации украинского общества, внутренних дрязгах и соперничестве, при наличии прямых предателей в Раде и даже в спецслужбах – украинцы в момент нападения на их страну оказались единой нацией, сплотившейся и ощетинившейся так, что почти 200-тысячная группировка Вооружённых сил РФ завязла не только в болотах, но и в общенациональном сопротивлении.
В отличие от России, свободная политическая среда Украины не потворствовала негативной селекции политиков и бюрократов. Даже при очень высоком уровне коррупции украинским политикам как национального, так и местного масштаба приходилось быть людьми и взаимодействовать с людьми. В результате мы видим, что помимо героического президента Владимира Зеленского, украинскую политическую нацию представляют его советники, премьер-министр, министр обороны, главы областных администраций, мэры, даже бывшие президенты и министры – и все они способны открыто, красиво, сильно говорить, объяснять свои действия и чувства, проявлять человечность и искренне сожалеть о жертвах. Россия выставляет в качестве информационных контр-персон позорного робота Конашенкова в компании так называемых дипломатов Небензи и Полянского в ООН, с редкими появлениям Путина (с подозрениями на монтаж) и Лаврова. Никто из этих персонажей не наделён эмпатией, ни у кого нет ничего похожего на харизму, и проигрыш на этом направлении полный и, видимо, окончательный.
Я не являюсь специалистом по военному делу и не берусь судить о том, насколько плохо идёт операция Вооружённых сил. Она точно не идёт «хорошо», потому что бомбёжки мирных городов и сел Украины – это не способ выиграть войну. Это способ стать военными преступниками, которыми попавшие в плен российские офицеры сами себя называют на пресс-конференциях в Украине; документальные свидетельства применения кластерных и термобарических боеприпасов против невоенных объектов уже достаточны для того, чтобы и отдававшие приказы, и исполнявшие их провели весь остаток жизни в тюрьме.
При этом я считаю себя достаточно компетентным аналитиком в другой части военного дела – в оценке формы, места и роли военных, армии, флота, спецслужб в деятельности государства. Произошедшее – развязанная агрессивная война с множеством как гражданских, так и военных жертв, – к сожалению, не даёт достаточно оснований для того, чтобы прогнозировать развитие ситуации. Нервное равновесие второй недели марта может в любую секунду взорваться, например, безумной попыткой танкового прорыва в центр Киева или ковровой бомбардировкой Днепра. А может и не взорваться.
Если война в Украине не превратится в глобальный термоядерный конфликт (собственно, это единственное ограничение любого моделирования), то существует два основных сценария её неизбежного прекращения. Первый – исчерпание атакующих возможностей российской армии при одновременном усилении украинской через поставки наиболее современных вооружений и достижение того или иного варианта перемирия. При этом ни о каком «признании» Украиной потери оккупированных территорий не может быть речи. Вместе с беспрецедентным санкционным давлением на экономику и социальную жизнь России такой исход ставит на повестку дня многочисленные варианты смены власти в Кремле. Второй вариант, более мрачный, предполагает значительную мобилизацию внутри РФ, позволяющую оккупировать многочисленными, но малоподготовленными частями всю восточную Украину до Днепра/Южного Буга. Во втором случае удержание ситуации возможно только мерами предельного полицейского тоталитаризма, что на фоне экономической катастрофы чревато совершенно непредсказуемыми проблемами внутри России, прежде всего в крупнейших городах.
Если сменить оптику и посмотреть на последствия этой войны в более длинной исторической перспективе, становятся ясны несколько странных тезисов:
— бунт 1,3% мировой экономики (пусть и при молчаливом согласии Китая) против 50% мировой экономики не может закончиться ничем, кроме позорного поражения;
— количество жертв среди военных будет существенно выше, чем было за всё время войны в Афганистане, а отношение к ветеранам (учитывая особенности текущей версии российского режима) будет ещё более скотским, чем было к «афганцам»;
— среди военных появятся два «класса»: те, у кого руки по локоть в крови украинских граждан, и те, кто по разным причинам не оказался напрямую причастным, по крайней мере к начальной стадии конфликта;
— так называемые «правоохранительные органы» внутри РФ превратятся в натуральное гестапо, потому что никто и никак не будет контролировать жестокость обращения с арестантами, в особенности политическими;
— власти неизбежно придётся прибегнуть к принудительному труду, насильственному призыву и другим элементам тоталитарного управления обществом (напоминаю, всё это будет происходить на фоне неизбежного экономического коллапса).
Итак, предполагая ближайшее будущее, мы можем видеть совершенно фашистское государство, удерживаемое избыточным полицейским террором, повязанное кровью покорённой территории (и готовое проливать кровь собственного населения), в тяжелейшем и заведомо проигрышном противостоянии с большей частью мира и нарастающим влиянием Китая, который не преминет воспользоваться возможностями. На якобы покорённой территории при этом идет партизанская война; те самые ракеты (если не восстановленные Pershing-2), о которых беспокоился Путин, теперь точно стоят в Елгаве и Пыталово (те самые 600 км подлётных, меньше 10 минут), никакого международного сотрудничества, санкции COCOM, распад высшего образования – всё это новая российская реальность.
Эта реальность держится на трёх столпах: личности Путина, выгодах силового блока управления (потому что экономику просто отдадут ФСБ в кормление) и огромных военных расходах (потому что лояльность армии нужно хоть как-то обеспечивать). Любые проблемы с Путиным лично приводят к немедленному жестокому конфликту второй и третьей опор, масштабы которого будут зависеть только от того, какие планы на этот прекрасный для всего остального мира момент заготовили генералы с обеих сторон. То, что они мечтают видеть друг друга расстрелянными у кремлевской стены, можно считать гарантированным.
Конечно, существует и другой вариант, в котором никакой победы над Украиной не случится и по каким-то сложным причинам придётся отступить, полностью или частично. Отступление, даже если пропаганда будет продавать его населению как стратегический успех, потребует разбора «кто виноват». Последствия его известны в целом, однако есть нюансы. С «силовой» точки зрения все спецслужбы России, взятые вместе, ничего не могут противопоставить брутальной силе Вооружённых сил, если между ними возникнет конфликт. Военные просто количественно подавят любое сопротивление, не особенно считаясь с потерями. Проблема заключается в том, что исторически военные в России – внеполитическая сила, хотя и лояльная руководству страны. А что будет, если «руководство» как такое отсутствует? Или не имеет никакой легитимности в глазах военных – причем речь в случае кризиса даже не о министре обороны и начальнике генерального штаба, а просто о генералах, командующих сухопутными соединениями или спецназом?
Как я уже говорил выше, ВС РФ будут разделены на две большие группы – «руки по локоть в крови украинцев» и «непричастные». Вторая группа пока и больше по численности, и явно сильнее с точки зрения позиционирования.

армия: больше по теме